Врата Льва

– Ты прямо… – Полина мысленно запнулась, подбирая слово – …ты прямо Лев! Откуда ты здесь? Похож на домашнего.

– Мя, – кот неслышно открыл рот, пристально глядя ей в глаза.

После долгой жизни и трагической смерти Графа Полина понимала кошачьих с полувзгляда. Те отвечали ей взаимностью и не утруждались долгими объяснениями.

«Понятно, кот полка», – догадалась Полина.

Она видела нечто подобное много лет назад на кассе подземного метро: на подоконнике перед стеклом кабинки кассира на правах урны стояла обувная коробка для чеков.

В ней меланхолично устроился огромный чёрный кот. В коробке он сам стал прямоугольным, и из «квадратуры своей жизни» философски оглядывал людей, растерянно соображающих, куда теперь выбрасывать ненужные платёжные документы. Шерсть кота была масти «чёрный бриллиант». Хаотично нависая над белыми бортиками коробки она искрилась бликами отдельных волосков. Глядя на этот неожиданный натюрморт Полина представила угловатую чёрную дыру, которая по прихоти сиюминутного настроения не засасывала мимо проходящих зевак, а клубилась и выпирала в окружающий её мир. Неподвижные круглые люминисцентные глаза кота на глубоком фоне густого меха выглядели, как неведомые светила.

«Не бросай чеком в чёрную дыру, и она не бросит чеком в тебя», – почему-то пришло в голову Полине.

«Не буду», – пообещала она «дыре» и, путаясь в ткани подкладки, убрала чек вместе с проездным билетом во внутренний карман куртки.

Из воспоминаний Полину выдернул обеспокоенный женский голос: «Йося, тебе здесь нельзя», – на платформе МЦК возникла дородная крашеная блондинка лет сорока пяти в форме кассира.

Она подхватила рыжего, как редкую, а потому неизбежно наглую драгоценность, развернулась на пятке и слилась с потоком людей, семенящих к эскалатору.

«Йося, значит, Йоськин, то бишь Йошкин кот», – Полина перевела необычное имя на свой внутренний язык и посмотрела на уплывающую меланхоличную морду. Кот пару секунд пялился через плечо хозяйки на Полину медово-жёлтыми глазами, потом исчез за спинами пассажиров.

«К чему такое столпотворение знаков?» – внутренний диалог у Полины не замолкал никогда. «И давай-ка, ускоряйся, птичка, а то все кроссовки раскупят и всё вкусное съедят», – она припустила к подошедшему поезду и заскочила в вагон за секунду до закрытия дверей.

Всё, теперь остаётся расслабиться, устроившись у окна. Ехать предстоит половину радиуса, аж до Автозаводской; мест полно, вагон полупустой.