Город-крепость

Я даровал ей безопасность и роскошь, но она отбросила мои дары, словно мусор. Оскорбила меня. Моё честное имя.

Синь сидит у его ног, дрожащая, окровавленная. Мужчины в чёрных одеждах тяжело дышат. Интересно, насколько далеко Синь удалось сбежать, прежде чем её поймали?

Хозяин щёлкает пальцами. Его люди вчетвером вздёргивают Синь на ноги. Она, как кукла, повисает в их руках.

– Раз ты не чтила моё радушие, нарушила правила, ты будешь наказана. Хочешь, чтобы с тобой обращались, как с обычной проституткой, ты это получишь.

Он закатывает рукава. Фанг, мужчина с алой татуировкой на лице, передаёт что-то хозяину.

Я плохо вижу предмет, зато видит Синь и испускает такой дикий визг, какой бы и мёртвого пробудил ото сна. Она оживает, пинается и вырывается так яростно, что удерживающие её мужчины не могут устоять на месте. Крики её превращаются в слова:

– Нет! Пожалуйста! Мне жаль! Я больше не убегу!

А потом хозяин поднимает руку, и я вижу причину ужаса Синь. Там, в плене сжатых полных пальцев, поблескивает игла.

Шприц, полный грязно-коричневого вещества.

Остальные девушки тоже его видят. Даже Мама-сан напряжённо застывает рядом со мной. Невозможно узнать, что сокрыто внутри маленькой пластиковой трубки. Боль. Болезни. Смерть.

Синь вырывается и царапается, крики её становятся громче, в них уже не слышно слов. Но всё же мужчины сильнее неё.

Я не могу смотреть, как острый металл вонзается в её вены. Когда крики стихают – когда я, наконец, вновь поднимаю взгляд – игры уже нет, а Синь лежит на полу, съёжившись и дрожа.

Тени, отбрасываемые толпящимися вокруг людьми, окружают свернувшуюся калачиком фигурку, отчего она кажется сломанной.

Хозяин отряхивает руки и поворачивается к нам.

– Первая доза героина всегда лучшая. Во второй раз удовольствие не так сильно. Но ты всё равно нуждаёшься в дозе. Всё больше, и больше, и больше, пока это не станет единственным твоим желанием. Не станет для тебя всем.

Героин. Он решил сделать наркоманку из нашей умницы и красавицы Синь.

Понимание сворачивается в моей груди: пустое и безнадёжное.

– Вы принадлежите мне. – Хозяин оглядывает наш ряд радужных шёлковых платьев. Он улыбается. – Вы все. Если попытаетесь сбежать, вас ждёт такая же участь.

Я закрываю глаза, стараясь не смотреть на девушку, сломанной куклой валяющуюся на полу. Стараясь прогнать из памяти слова, сказанные хозяином в ту далёкую ночь. Они тянутся вне времени, оплетая меня подобно верёвкам: Спасенья нет.