Два медведя

Внутри что-то затопало, проговорило низким голосом, и дверь распахнулась, обрушив на Томасину разом поток света, тепла и запаха свежего хлеба.

На пороге стоял северянин – в одних штанах и сапогах, светловолосый и бородатый, как у них принято. От шеи до груди его тело было почти черным от татуированных рисунков. На голову выше Томасины, крепкий, сероглазый. В отличие от Ингвара, который был по масти ближе рыжему и плел волосы в косы, этот замотал отросшие патлы светло-пшеничного цвета шнурком на затылке. От носа до уха шли две черные полосы кланового рисунка – след от когтей тотема.

– Олаф, гляди, какую птичку принесло!

Встретивший ее северянин оказался совершенно невоспитан, но Томасине было все равно. Свет, тепло и нет ветра! Остальное она вытерпит. Демоны с ним, с этикетом!

Второй голос рявкнул из глубины дома:

– Пусть заходит.

Томасина только открыла рот, чтобы представиться, как встречавший северянин бесцеремонно впихнул ее внутрь, отнял из окоченевших пальцев поводья и сказал:

– Потом.

Одежду тут стряхивай, внутри тепло. Я пока твою животину устрою, а то заметет к утру. Через час буран примется.

– А сейчас не буран?

– Сейчас – нет. Едва метет, тепло, – северянин пожал плечами и скрылся в холодной темноте за порогом как был, полуголым, даже не накинув рубашки.

Томасина присела на лавку – стягивать сапоги и вытряхивать из них набившийся снег. Ну да, она изнеженная столичной жизнью южанка и не может голышом бегать по морозу. Тем более, не женское это дело – за лошадьми присматривать.

Она, в отличие от некоторых, росла в нормальных условиях, а не там, где младенцу надо отнять свой ужин у собаки.

Хотя тут Томасина, конечно, сгущала: северные кланы жили вполне себе цивилизованно и даже зажиточно. Торговали шкурами, алмазами из шахт и драконами. И вполне может быть, что в подвале у Ингвара между бочкой с соленой капустой и кадкой с вяленым мясом стоял мешок с золотом. Но хороших манер деньги кланам так и не прибавили. Дикари и есть.

Как этот, например.

Который повел коня в стойло.

Томасина закинула сапоги под лавку, поправила теплые чулки, которые отсырели и не давали ногам согреться. Потом подумала и стянула. Между желанием согреться и желанием соответствовать своему статусу победили тепло и стучащие друг о дружку зубы: Томасина ввалилась из сеней в комнату босиком, в одних бриджах и блузе. А снятые с себя промокшие куртку и жакет держала в руках.

Внутри дома оказалось неожиданно просторно.