Искра

– Разукрашенная золотом нищенка из гавани Дерфорт наконец-то повзрослела, и теперь ее можно купить на ночь. Ты не помешаешь мне заработать эти монеты и не уничтожишь мою репутацию на улицах, – говорит он голосом грубым, словно бушующие воды.

Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь в ладони ногтями, а между лопатками покалывает, зудит. Если бы в том был толк, я бы содрала с себя кожу и вырвала волосы. Я пошла бы на все, чтобы избавиться от блеска своего тела.

Бывали ночи, когда именно этим я и пыталась заниматься, пока другие дети спали.

Но вопреки кружащим в Дерфорте сплетням, я не раскрашена краской. Это золото никогда не сойдет, сколько бы раз я ни смывала и ни сдирала его. Обновленные кожа и волосы блестят точно так же, как раньше.

Родители называли меня маленьким солнышком, и раньше я гордилась своим сиянием. А в мире, полном глазеющих ореанцев и горюющего неба, хочу лишь, чтобы этот блеск потускнел. Хочу наконец найти тайное место, где никто не сможет меня отыскать.

Закир, глаза которого налились кровью от ночных игр в карты, с негодованием качает головой.

Над ним, как обычно, нависает облако дыма. С мгновение он как будто сомневается, а потом отклоняется назад и, скрестив руки, произносит:

– На твой след вышли шпионы Бардена Иста.

У меня округляются глаза.

– Ч-что? – шепотом испуганно переспрашиваю я.

Здесь, в порту, Барден – это еще один торговец плотью. Он заправляет Истсайдом – потому и взял себе такое имя. Однако в отличие от Закира, который еще более-менее терпелив, я слышала, что Барден… отнюдь не такой.

Закир проявил порядочность и дождался, когда я стану считаться взрослой, и только после этого сделал меня наложницей для проезжих моряков и горожан. Но в Дерфорте поговаривали, что нет торговца плотью ужаснее, чем Барден, который такой порядочностью не обладал. Он не связывался с детьми-попрошайками и карманниками. Барден нажил богатство при помощи головорезов и пиратов, торговли людьми и проституции. Я никогда не бывала в Истсайде, но ходили слухи, будто Барден заправляет делами так, что Закир в сравнении с ним кажется святым.

– Почему? – спрашиваю я, но слово звучит невнятно, поскольку горло сжимает невидимая петля, обернутая вокруг моей шеи.

Закир смотрит на меня жестким взглядом.

– Ты знаешь почему. По той же причине, по которой наложницы в борделе начали разрисовывать себе кожу разными цветами. У тебя особенная… внешность, а теперь, когда ты стала женщиной…

По горлу поднимается желчь.