Сукалюбовь

Там тепло, там харч, там кровать, там ждут, – посмотрел Бобик сентиментально на Шарика, который казалось не слушал и бежал с гордо поднятой головой, ей не хотелось никаких отношений.

– Ну будь я сейчас женат, разве могли бы мы с тобой вот так сейчас бежать по утру?

– Но я же могу.

– Ты просто кремень. Я даже не знаю, какая дружба смогла бы меня выгнать из теплой семейной постели в такую рань.

– Крепкая.

– Нет, Бобик, ты что-то путаешь, это человек собаке друг, а кобели нет, потому что дружба наша до первой сучки.

Шарик огляделся по сторонам, сучек не было, и можно было дружить дальше. Обычная утренняя разминка подходила к концу. Сделав круг, собаки оказались у выхода из парка.

– Может, заглянешь к нам? Мина тебя давно не видела.

– Нет, Боб, не могу, дел сегодня по горло, – соврал Шарик, едва вспомнил мину подружки Бобика. Мина замедленного действия.

– Ну смотри, тогда до завтра!

– Или до послезавтра.

Разбежались Бобик и Шарик, каждый по своим делам.

Ешь, люби, спи

«Жрать хочется, да и секс был бы не лишним, что же все-таки на первом месте: жратва или размножение? Надо Фрейда перечитать. Блин, где же я вчера кость закопал? Так… В этом бачке нашел, потом подрался из-за нее с Тузиком вот здесь. В этом углу я его мутузил! Так, потом побежал в парк, где-то на клумбе у памятника… – рассуждал про себя Шарик. – Здесь у нас кто? Пушкин, нет, тот был лысый… А, вот он! Узнаю клумбу… О-о-о!» – начал рыть землю Шарик.

– Здравствуй, Шарик!

– Привет, Карма, – поцеловались.

«Чем от нее так воняет? Опять она зубы не почистила!» – опустил он голову, чтобы не слышать этого запаха и двинул лапой вперед кость.

– Грызть будешь? У меня тут говядина, прошу к столу! Что ты нос воротишь? Кость-то совсем свежая, я ее вчера нашел.

– Ты такой гостеприимный, Шарик.

«Поздно», – подумал он про себя, понюхав у Кармы под хвостом. «Зря только косточку потратил. Ну, ладно, как-нибудь в другой раз… вот бабы, знают же, что продолжения не будет, но от ужина никогда не откажутся». Женщины всегда делились для него на три большие группы, первые, доверчивые, которые жили верой в светлое будущее, вторые, что уже потеряли веру и довольствовались надеждой, в третью группу входили те, что любили, любили его. Входили и выходили.