Чернильное пятно

Ты понимаешь меня, Аглаша?-возвысил несколько голос Сергей Васильевич и тут же снова спохватился, заговорил тише:

–Вот это меня добило…Это в одном, казалось бы, таком примитивном, низменном человеке, которого и человеком-то с трудом можно назвать иногда-уживаются две прямых противоположности-низменность и своего рода благородство! И, ты знаешь, Аглаша…мне показалось, что он искренне любит свою жену. Не смейся, -нахмурился он, видя, как губы жены начали растягиваться в сардонической улыбке, -да, вот так, примитивно, нечутко, равнодушно…любит.

Вот тут-то я задумался над этим парадоксом…и напился.– вздохнул Сергей Васильевич.

Аглая Борисовна была женщина не злая, в общем-то, даже по-своему, добрая, но едкая. И её приятно «царапнула» правда, всплывшая о Елизавете Петровне. «Ай да фря…»-подумалось ей.-«А строит-то из себя…» И тут же чутьём неглупого человека она поняла-именно потому и «строит», что стыдится. Стыдится того, что её сын-бастард, того, с кем приходится жить, чтобы это скрыть, и кто пожизненно прикрывает её «срам»… В общем-то, дело-то было житейское ,ну, мало ли женщин рожают от «Ваньки Ветрова»,для себя, растят детей одни, смело смотря в глаза окружающим и игнорируя возможные пересуды за спиной, но Елизавета, видимо, была не из таких… А, может, была и другая причина, ещё менее приятная, может, и не одна, но Соловьёвы (родители Лиды) были люди порядочные , и копаться дальше во всём этом им совершенно не хотелось.

И посему Аглая Борисовна резюмировала:

–Ну, хоть один плюс-в Аркадии гены не этого твоего противоречивого маргинала,-она не удержалась и хмыкнула.

-Хотя кто знает, чьи гены там вообще, но копаться мы в этом не будем. Знаем, и знаем, и больше никому об этом знать незачем.-и она легонька хлопнула ладошкой по столу, как бы подводя итог разговора.– Лишь бы Серёжка вырос здоровенький.

–А Лиде сказать?– спросил муж.

–А зачем?– вопросом ответила она, на что он пожал плечами. А и правда-зачем?

На том и порешили. И не услышали, как тихо закрылась дверь комнаты, из которой до этого вышла Аглая Борисовна.

Лидия Сергеевна почувствовала, что тело затекло от долгого сидения на высоком табурете в одной позе, допила уже ставший не таким ледяным сок, и решила: хватит воспоминаний, пора браться за уборку и готовку. Скоро должен был вернуться муж, потом сын, и они будут голодны.

Ещё на несколько мгновений она позволила себе задержаться на воспоминаниях о тех эмоциях, что испытала тогда, много лет назад подслушав разговор родителей.