Письма к Орфею

Гера прекрасно сложен, его кожа пахнет морем и солнцем. Когда Гера целует ее, – Маша чувствует, что сходит с ума, и внутри у нее словно перекатываются какие-то волны, ударяя в низ живота. В последние дни им становится все труднее остановиться, чтобы не перейти запретную грань, все труднее оторваться друг от друга.

И однажды Маша сама сказала Гере – не останавливайся! Пусть все будет. Они застыли на краю пропасти – и – полетели.

…Она зашла в море, и море омыло ее кровь. Маша плыла, рассекая волны, чувствуя гордость и счастье от того, что она стала женщиной.

Потом, правда, она испугалась и, выйдя на берег, спросила Геру: – А что мы будем делать, если я забеременею?

– Поженимся! – сказал Гера как о чем-то разумеющемся.

Они сидели, обнявшись. Море шумело. Над морем висели огромные звезды. Казалось, что это лето никогда не кончится.

* * *

Подмосковье. Наше время.

Взяв с Лизы обещание, вернуться домой до полуночи и, проводив дочь, Мария включила компьютер. Два часа назад, когда они разговаривали по телефону, Гера пообещал написать ей.

Когда-то они с Герой любили писать друг другу – записочки с клятвами, письма. Последнее он написал ей за день до войны.

…Однажды коллега по работе – акушерка Ольга спросила Марию:

– Мария Петровна, вы жили в Абхазии, когда там началась война?

Мария помрачнела, – она не любила говорить на эту тему.

– Меня туда в детстве летом возили к морю – отдыхать. Так странно – пальмы, инжир, мандарины, и вдруг – война. Как-то в голове не укладывается. А с чего все началось? – простодушно спросила Ольга.

Мария вздохнула, – с чего все началось?

Пройдет время, историки дадут оценку произошедшим событиям, народ придумает свою мифологию об этой войне, а для нее все началось в тот августовский вечер, когда они пришли к Гере домой и поразились тому, какие застывшие, напряженные лица у его родителей.

Абхазия. Сухуми. 1992 год

– Вы чего оба такие мрачные? – рассмеялся Гера.

Его отец вздохнул: – Война…

Тогда еще было непонятно – надолго ли все затянется и чем закончится. Маше казалось, что все быстро разрешится, ну потому что какая может быть война в наше то время?! Однако Гера ее оптимизма не разделял, был мрачен, подавлен. Как-то с горечью признался ей, что эта война проходит через его сердце.