Монино детство. Новелла о 80-х

Лифт не работал, ну и ладно – по лестнице все равно быстрее. Прыгая через две ступеньки, мы живо обсуждали, куда засунем Гоше ледяное яйцо и кто первый ему пропишет.

Пнув дверь на пятом этаже, мы вкатились внутрь и столкнулись с незнакомым чуваком лет двадцати. Слюнявой рожей он походил на Гошу Птицына, но был больше по размеру и гораздо злее. Я чуть не задохнулся от тугого амбре из дыма, пота и перегара.

– Здрасьте, а Гоша дома? – спросил Леха с насмешкой.

– Кому первому звездюлей? – чувак затер окурок о стену.

Леха, действительно похожий на хомяка, сверкнул злыми глазенками и внезапно швырнул ледяное яйцо прямо в слюнявую рожу.

– Тебе первому!

Судя по сочному «БЛЯ!!», жить нам оставалось секунды две-три.

И мы понеслись вниз! Прыжок, захват поручня, приземление, прыжок. Разрывая легкие и рискуя переломать кости, мы мелькали в пролетах лестницы как две молнии – четвертый этаж, третий, второй, первый, улица!

Не сбавляя темпа, мы помчались к гаражам и остановились в их дальнем конце у гаража дяди Юры – отца Васи Нефедова по кличке Крыса.

Кивнув дяде Юре, мы с Лехой сложились пополам и жадно глотали воздух, будто караси на берегу.

– От кого тикаете? – ухмыльнулся дядя Юра. – От этого лоха, что ли?

Я поднял глаза. Оказывается, скоростной спуск был освоен не только нами. Очень рассерженный Гоша-старший пыхтел метрах в десяти от нас, и в его правой руке качался силикатный кирпич, забрызганный кровью из разбитого носа.

Мы с Лехой даже не шелохнулись.

Во-первых, дыхалка сбита напрочь.

Во-вторых, мы оказались за спиной у дяди Юры, который вышел вперед, сложил руки на груди и спокойно ждал бегущего по наши души разъяренного амбала.

– Привет! Что строим? – весело спросил дядя Юра.

Гоша-старший удивился и перешел с галопа на шаг.

– Вот эти… этот, сука, хомяк… Убью!

В спокойствии дяди Юры таилось что-то зловещее, но нам было не страшно, а даже интересно.

– Иди сюда! – ласково поманил дядя Юра Гошиного брата. – Эти щеглы со мной. Знаешь меня?

– Да.

– Все?

– Все… – Гоша-старший, только что хотевший нас почикать, опустил глаза и бросил кирпич в пролет между гаражами.

– Ну я пойду? – отпросился он.

– Ну иди.

Гоша-старший развернулся и захромал прочь. Мы молча провожали взглядами его нескладную обезьянью фигуру в грязной майке и растянутых трениках. Мне стало его жалко.