Лаций. Мир ноэмов

На секунду она задумалась о том, что можно ничего и не знать, подавить головокружительным усилием воли и самосоздания, на которое только боги и способны, свое прежнее «я». Возродиться сегодняшним днем и очиститься от себя самой.

Невозможно. В ней ожил некий императив, утверждающий, что никогда она не откажется от себя самой и на всю жизнь останется пленницей своих изначальных установок. Они стали ее неотъемлемой частью, ее фундаментом.

У нее было прошлое – и была миссия. Она вспомнила и свое имя.

Плавтина. Одно слово, сонм исчезнувших созданий, доставшихся ей в наследство. Она наслаждалась латинским звучанием имени. Пробуждающая память магия знаков давала ей предопределение, сводила на нет всю сложность с помощью операции головокружительного упрощения, которая привела ее в это печальное место. И, явившись сюда, она погасила свой разум и свела всю активность к самому необходимому минимуму. Прошло две тысячи лет – и вот она снова жива. Только о причинах этого воскресения она пока ничего не знала.

Скрепя сердце она нырнула в прошлое. Память такого Интеллекта, какой сейчас принадлежал Плавтине, не имела ничего общего с памятью смертного. В хаотичном мозге млекопитающих от ушедшего не оставалось ничего. Так было и с воспоминаниями, и со снами. Они были повествованием, символом. Искусственное сознание хранило психические состояния и ощущения, так что воспоминание оказалось для них резкой актуализацией прошлого в настоящем. Не успев моргнуть, она пересекла в обратном направлении четыре тысячелетия – вплоть до изначальной катастрофы, до жуткой, невыносимой причины, которая привела ее к этой противоестественной трансформации.

Там, на самой глубине ее бытия, заканчивался порядок и начиналось сумасшествие. Одно событие исказило весь мир. Что-то искалечило само основание ее личности.

Теперь она помнила: в той вселенной больше не существовало никакого смысла, никаких ценностей – ничего, что можно было счесть за заповедь.

Никакая боль не могла сравниться с этим страданием. Случилась катастрофа. Она снова пережила – вспышкой воспоминаний – странную эпоху исчезновения. Переживала снова и снова – у нее не было выхода, она оказалась пленницей собственных воспоминаний.

Какое-то время она находилась в горячечном бреду, ее разум метался в собственных сумерках, как ребенок, запутавшийся в простынях из-за кошмара. Смысл ее существования сводился к пустоте.