Научи меня жить

 – Но…

Девушка замялась и отвела глаза.

– Тут такое дело…

– Говори, – снова начала закипать Виктория. Ей уже это порядком надоело.

– Он не один был, – потупила медсестра взгляд, словно сама была в чем-то виновата. – С женщиной и ребенком. Она на месте погибла, ребенок не сильно пострадал.

Что за черт? Какая женщина? Какой ребенок? Кисельная каша в голове не позволяла трезво мыслить, и Вика лишь отмахнулась от зудящей девушки, а та резко замолчала. Оршанская вздохнула и пошла к операционной. Быть где-либо еще ей тогда показалось неправильным, да и вообще, если бы могла – ворвалась бы туда… Чтобы что? Что бы она сделала? Она ведь не хирург.

«Успокойся, Вика!» – одернула сама себя возле дверей и застыла.

Там Бронников, а он если не Бог, то точно где-то рядом. Он сделает для нее если не все, то многое. «Он сможет», – повторяла она в тот день как мантру, пока мерила шагами расстояние от окна до стены. Десять туда и почему-то девять обратно. Стоять на месте отчего-то оказалось совершенно невозможно. Виктория старалась гнать от себя мерзкие страхи, но они ежесекундно летали вокруг. Двадцать лет вместе – это когда ты уже не представляешь себя без него, не помнишь жизни до него и после него тоже не может быть, не бывает, потому что… И невыносимо даже думать об этом.

Больно.

И пусть рутина съела былую страсть и чувства не кипели, как в юности, помыслить о том, что может быть как-то по-другому, просто невыносимо. Время тянулось. Казалось, что вечность целая прошла. Вика наверняка тогда походила на ненормальную, вышагивала, вцепившись в волосы, бормотала себе под нос что-то неразборчивое. Сколько прошло времени, точно не помнила.

Но вот бесконечная операция закончилась, и первым из-за белых дверей показался врач. Он устало растер лицо ладонью и, взяв Викторию под локоть, уверенной походкой повел в кабинет.

– Вика, ты меня слышишь? – каждую минуту спрашивал Бронников, но Виктория лишь неопределенно кивала.

Стас говорил четко и по делу и Вике казалось, что его слова кирпичами сыпятся на голову:

– Ты же медик, Вика, и должна понимать, что при таком раскладе шансов почти нет. Гематома слишком большая, крови потерял тоже много. Мы сделали все, что могли. Я не волшебник, Вик. Теперь только ждать. И надеяться на чудо.

Она слушала и кивала, машинально пила что-то из чашки. Кажется, было горько. Кажется, даже горше, чем когда умерла бабушка.