Молчание доктора Жава

Молчание доктора Жава

Саша Ханин

Да, есть некое число сюжетов, которые доступны нам, человекам, живущим в этом странном мире. Весь жизненный опыт, все наши страсти, невероятные приключения, самые жуткие кошмары и сны о чем-то большем мы способны описать только так и никак не иначе. Мы словно заперты в клетке из этих проклятых сюжетов, число которых, напомню, ограниченно. Мне представляется тюремный дворик, окруженный крепостными стенами, средневековый замок, отведенный под тюрьму. И в этом дворике, словно зеки на прогулке, сложив за спиной руки, неторопливым шагом бродим все мы, и те, кто пишет и те, кто читает… Я скрежетал зубами в бессильной ярости, я не мог уснуть.

Отчаяние понуждало меня подняться и бежать на станцию, ближе к холодному синему блеску рельс, к моей личной гильотине…

Многочисленные литературные аллюзии, книжные персонажи и реальные исторические фигуры, динамичный сюжет и парадоксальная развязка – все это вы найдете в новом интеллектуальном детективе Саша Ханина.

Содержит нецензурную брань.

Саша Ханин

Молчание доктора Жава

Молчание доктора Жава

Я написал «Молчание» в последние годы «нулевых» в Буэнос-Айресе, где воображению не нужно было много добавлять к исторической реальности, чтобы получить то, о чем читатель узнает из книги. В те времена опубликовать роман было невозможно, и его прочли только несколько моих друзей. Сегодня я публикую этот полузабытый текст, потому что мне нравится его буэно-айресская грусть, сюжет без поучений, и еще потому, что кошмар, которым он был рожден, по сей день жив и бродит по улицам города.

А. Е. Ханин, март 2018 года, Москва

Пролог

"Мглой зальет мне душу,

Померкнет лазурное небо,

И я сна я лишусь на веки,

Когда ты уйдешь от меня" (1) -

напевает себе под нос старый шкипер с лицом, будто вырезанным из мореного дуба. На шкипере ветхая тельняшка и хорошо просоленный брезентовый бушлат. Он стоит у штурвала с короткой трубкой в зубах и уверенной рукой направляет баркас по черному зеркалу Ла-Платы в сторону Буэнос-Айреса.

Кругом стоит глухая аргентинская ночь. На носу суденышка словно утес, сложенный из кусков антрацита, высится Публикатор. Запахнувшись в плащ-крылатку, надвинув на глаза цилиндр и, опершись о трость, он смотрит на город. Буэнос-Айрес переливается многоцветными огнями, от огней по водной глади эстуария к баркасу бегут дорожки, а в небо то и дело взлетают трескучие букеты фейерверка.