Кислород

Он просто не мог лечь в постель, не пожелав мне спокойной ночи.

Мы сидели, уткнувшись каждый в свою тарелку. Я заметил, что он поглядывает на меня исподлобья. В какой-то момент он произнес самую что ни на есть банальную фразу: «Передай мне, пожалуйста, соль».

И тут в дверь позвонили.

Я пошел открывать. На этот раз соседу не поздоровится, подумал я и распахнул дверь, готовый к перепалке. Передо мной стоял человек со стрижкой, как у чиновника, и в кожаной куртке. За его спиной я увидел несколько человек в форме. И в самом деле, он сказал: «Полиция». Затем показал мне какую-то бумагу и попросил дать ему пройти.

– Чего-чего? – спросил я и едва не расхохотался ему в лицо.

Остальные тоже вошли, оттеснив меня с дороги. Я оказался почти прижатым к стене. Они мгновенно рассыпались по всем комнатам. Даже достали пистолеты.

Мой отец исчез. Только что ел яичницу с луком, а секундой позже его уже не было. Вместо него были люди в форме, которые открывали ящики, переворачивали матрацы, вынимали из рам картины и семейные фотографии.

Это было 6 октября 2013 года. Как вскоре стало известно, профессору Карло Марии Балестри было предъявлено обвинение в похищении человека, причинении тяжких увечий, убийстве и сокрытии трупа. Мне было двадцать семь лет, ему – пятьдесят девять. Я остался один на свете.

Когда я был маленьким, я мечтал стать летчиком. Отец, возвращаясь домой после лекций, часто приносил мне коробки с деталями авиамоделей. И сегодня самые удачные из этих моделей стоят на стеллажах в моей комнате. Тут есть, например, «Корсар F4U-7», биплан «Роланд», военно-транспортный «Габриэль». И даже «Конкорд». Но самый классный – триплан Красного Барона. Мы занимались этим по вечерам. Вынимали кусочки пластика из картонных гнезд. У отца горели глаза, когда он смотрел, как я, забыв обо всем на свете, возился с этими крошечными, длиной в несколько миллиметров, детальками. У нас были кисточки в волос толщиной, которыми можно было проникнуть куда угодно. И всевозможные скрепки, щеточки, баночки с клеем и с красками, напильники, растворители… Он обожал вникать во все мелочи. Но сам ничего не делал, только смотрел. В свете настольной лампы его глаза, сиявшие ледяной голубизной, словно метеоры, неотрывно следили за моими неловкими, суетливыми движениями: он хотел увидеть результат. Склейка была сплошным мучением, в какой-то момент руки переставали слушаться. Я закрыл кабину пилота, и мне оставалось только прикрепить отделку.