У последней черты

Недобро настроенная женщина взяла со стола прибор для измерения давления.

– Садитесь.

Михаил сел на второй стул. Врач надела Михаилу манжету на правую руку. Понадавливала грушей, нагнетая воздух. Замерила давление.

– 140 на 90, – сухо, и даже как-то осуждающе произнесла она.

Сняла манжет. Надела его на левую руку Михаила. Снова замерила.

– 180 на 110, – процедила она и молча забрала бумаги.

Врач скорой и медбрат (меланхоличный юноша-здоровяк) тихо и поспешно удалились, а суровая женщина принялась что-то писать.

Писала она долго, почти час, причем Михаил то и дело постоянно где-то расписывался, в нескольких местах написал полностью свое имя, фамилию и отчество, отвечал на ее многочисленные вопросы – были ли операции, диабет, болел ли гепатитом, и так далее.

– Подождите пока в приемном покое, – наконец произнесла врач почему-то все тем же недобрым голосом.

Он вышел в темный холл, сел на железный стул. Посмотрел на часы на стене – уже двенадцать ночи. Но мыслей никаких по этому поводу не было – сильная слабость, вялость, и полное безразличие к окружающему.

Вспомнил. Достал сотовый. Позвонил жене. Трубка откликнулась мгновенно.

– Ну как ты? – встревоженно спросила Аня.

– Да все нормально, – ответил он. – Меня приняли. Сейчас бумаги оформляются. Потом поведут в палату.

– Ну, слава богу! – вздохнула жена.

Подошла заспанная медсестра в зеленой униформе.

– Тапки есть? – безразлично спросила она.

Михаил кивнул.

– Потом перезвоню, – сказал он в трубку, отключаясь.

– Переобувайтесь, – все также вяло произнесла медсестра, глядя куда-то в сторону.

Он раскрыл пакет. В ворохе вещей, второпях собранных женой, нащупал пакет с тапками. Вытащил, вытряхнул их на пол. Переобулся. Ботинки составил в тот же пакет, который медсестра тут же и забрала.

– Это ваша куртка? – снова спросила она, указывая на вешалку.

Он с трудом поднял голову, посмотрел в указанном направлении – кроме его пуховик больше ничего не висело – равнодушно кивнул.

Медсестра сняла пуховик. Скрылась с его вещами за какой-то дверью в самом углу. Но вскоре снова вернулась, подсунув Михаилу какие-то бумаги, лежащие на твердой папке, и тыча ему шариковую ручку. Михаил с трудом прочитал: куртка – синяя, ботинки – черные.

– Распишитесь, – все также безразлично сказала медсестра.

– Где? – вяло поинтересовался он, беря ручку.

– Вот здесь, где галочка.

Расписался. Слабость не отступала. Все плыло.