Наследие Ночи

Ближе к ночи я закончил и отдал оригинал и весь труд стряпчему. Тот подробно рассмотрел проделанную работу и пересчитал оригинальные листы. Не сказав ни слова и не поблагодарив, он вылетел из моего кабинета мухой. Не закрыв дверь, поспешил прочь по коридору. Он так торопился, что забыл своё пенсне у меня на столе.

– Никодим! – окрикнул я его, но было уже поздно.

Пришлось взять пенсне и последовать за ним. Он плохо видел на оба глаза, потому всегда носил при себе пенсне, иногда почти не снимая его. Потому я видел необходимость передать его ему раньше, чем он доберётся до апартаментов княгини.

Когда я подоспел, дверь была прикрыта, но открыта. Ключи торчали в замке. Учтиво откашлявшись и постучавшись, я отпер одну из дверей и вошёл. Мне показалось, что он из зала мог последовать в её кабинет. Раньше я, конечно, не позволял себе такой вольности бродить в одиночку и заходить без приглашения, но мне показалось, сегодня был случай особенной важности и я не мог оставить Никодима в конфузе.

Войдя в кабинет, я не обнаружил в ней стряпчего.

В открытую дверь я увидел покои. На по-царски шикарном, бардовом ложе лежала сама княгиня Виктория Светлицкая. Её бардовое платье занимало почти всю ширину кровати и свешивалось на пол по обеим сторонам. Руки у неё лежали на груди. Чёрные длинные волосы красиво раскинуты по золотистым и голубым подушкам. Я так и застыл, не зная, что сказать, но теперь уже не решаясь сбежать.

Тридцатилетняя княгиня выглядела не более чем на двадцать лет и была настоящей красавицей.

Бледность лица её только красила. Однако она лежала так неподвижно, что у меня закрались недобрые подозрения. Дело в том, что прохладный воздух вокруг словно замер и был недвижим. Грудь её не поднималась, так что мне сразу показался странным её час отдыха или внезапный вечерний сон.

В этот момент в открытое окно прилетели звуки. На дальнем конце переднего двора, у ворот стоял стряпчий и отдавал уезжающему гостю те самые бумаги. В этом момент я понял, что если меня заметят в таком неловком положении, то выгонят в этот же момент взашей, не дожидаясь утра, за непроявленное уважение.

Обострился момент тем, что когда я решил, перед тем как по-тихому уйти, посмотреть ещё раз, раз представился случай, вернее я сам его себе предоставил, посмотреть мельком на прекрасную хозяйку дома, которой я собственно и служил уже с месяц.

Мы встретились с ней глазами. Глаза её были такие большие и чёрные, что у меня перехватило дух, а сердце стало сильно колоть.