Мелочь, но приятно. Юмористические миниатюры, пародии, стихотворения и сказки

Слюнки распустил, жду, когда она совсем разнагишается. Смотрю, и правда, трусики ейные ажурные, тихонько так поползли вниз, а сам краем уха слышу, что она что-то плетёт про «рашу», то бишь нашу Россию.

Разум мой, при виде её аппетитных окорочков – ножек Буша, и вовсе помутился, перевести ничегошеньки не могу, но, копчиком чувствую, что она что-то худое бает. Дескать, Россия со своими реформами всех своих граждан без трусов оставила, а сама, в качестве доказательства, крутыми бёдрышками повела.

А в конце выпуска информационная развратница и вовсе ко мне задницей повернулась, вот, мол, тебе… а не хорошие новости.

Лыбиться наглая капиталистическая физия и ручкой делает: «Бай-бай!». Типа, спи спокойно, мил друг, да будет тебе рассейская земля пухом. Вот же мерзавцы империалисты до чего дошли, в конец обнаглели, распутники.

Кончились новости. Сижу, блин, как облёванный, надо же, как нашу Расею Матушку обгадили. Нет, надо у сынка модем изъять, нечего на всякую порнографию про нашу Родину зенки пялить.

Всесокрушающая страсть

– Ой-хо-хо… – заворчал старый диван, морща чрезвычайно потёртую обивку, – когда-нибудь не выдержат мои старые пружины…

– Чего ты ворчишь? – недовольно проскрипело кресло.

 – Думаешь, мои подвержены меньшим перегрузкам и вибрациям…

– Да брось ты, на тебе только сидят, а не дёргаются и не прыгают полночи…

– Ещё как скачут, будто необъезженные жеребята…

– Мне бы ваши пружины… – искривился и без того кривой, заметно просевший подоконник…

– Ой, я когда-нибудь грохнусь на пол и разобью всю посуду, – задребезжал хрустальными рюмками сервант, едва удерживая равновесие на изрядно раскаченных ножках…

– Только не на меня, – прогнулся продавленный в нескольких местах, вышарканный пол…

– Мне не хватает только струн, чтобы проиграть вам траурный марш, – пробурчал покосившийся шкаф.

 – Полюбуйтесь, какую огромную розетку проломили у меня на крыше…

– А мне… – сотрясаясь всем телом, заныла висящая на одной петле полуоткрытая дверь…

– А у нас… – донеслись обозлённые голоса из мест общего пользования.

Стонали антресоли, встроенные шкафы, кухонный стол и табуретки…

– А мы. – булькая и расплёскивая воду, в один голос заурчали мойка, ванная и унитаз…

– А нас… – затарахтели холодильник, стиральная машина и пылесос…

Даже газовая плита, громыхнув огромной сковородкой, попыталась как-то возмутиться…

И только старый колченогий стул радостно потрескивал, сгорая в полуразрушенном камине – отмучился горемычный.