Вопреки всему

Он уже собирался поблагодарить Нику за ужин, но Наталья Павловна попросила его остаться и помочь Нике.

Нежная мелодия заиграла в кармане – звонила Рита. Хмелевский хотел ответить, сказать, что занят, что работает над статьей, что ему не до разговоров, что допишет абзац и сразу перезвонит ей, но в это время в гостиную зашла Ника, и он дал отбой.

– Как тебе мои предки? Я же говорила – ты им понравишься. Да и как ты мог не понравиться? А?

Ника включила музыку и пригласила его на танец. События форсировались…

Вспомнив вчерашний вечер, Хмелевский выпил стакан воды и тихонько вернулся обратно в спальню.

Телефон досадливо дребезжал в кармане его штанов, наспех брошенных возле кровати. Руслан аккуратно, чтобы не разбудить Нику, высвободил затекшую руку и достал телефон. Отвечать на звонок Риты он не стал, быстро дал отбой, затем посмотрел на количество пропущенных звонков. От Риты он пропустил двадцать звонков.

«И почему только Рите не спится? Сказал же, перезвоню, значит, перезвоню», – подумал Хмелевский и положил отключенный телефон под кровать.

Ему даже думать было тошно, что не сегодня завтра придется объясняться с Ритой: отнекиваться и придумывать, почему не отвечал на ее звонки, чем занимался и где был. Он представил ее глаза и ее молчаливый укоризненный взгляд. В такие моменты Рита напоминала свою тетку. Марту он тоже не любил, особенно когда она разговаривала с ним, а сама при этом смотрела мимо так, словно он, Руслан Хмелевский, был пустым местом.

Наконец-то он обретет долгожданную свободу от этих правильных интеллектуалок.

«Завтра же поеду на квартиру и заберу свои вещи, – принял решение Хмелевский. – Хорошо, что Рита уехала. Не хватало мне только ее слез». Он еще успел подумать, что диссертацию он теперь обязательно защитит и станет заведующим хирургическим отделением. А там, смотришь, и место главврача освободится. С этими радужными мыслями он закрыл глаза и провалился в безмятежный сон.

* * *

Бессонная ночь не прошла бесследно. Лицо Маргариты осунулось, под глазами обозначились круги, нерасчесанные волнистые волосы паклями свисали с плеч.

Больше всего ей хотелось плакать, но вместо этого она молча наблюдала за тем, как Хмелевский не спеша складывал свои вещи. Делал это он вдумчиво, стараясь не встречаться с ней взглядом, в котором, как он предполагал, читалось молчаливое осуждение.

Голос Хмелевского прозвучал сухо. Он злился на Риту, что та так внезапно, без предупреждения прервала отдых и вернулась домой.