Странненький

– Ну а шо тогда прикидываешься… Эх, плохо дежурить без курева. А ларёк ещё не скоро откроется.

– Сань, так я не понял, а вы-то, шо тут делаете?

– Это кто такой любопытный тут выискался. Ты шо, за Турчина и Яценюка? Майданутый?

Я был не готов к такому наезду и впал в ступор, не зная, что ответить.

– Митрич, да остынь, он наш, нормальный, друг мой. Не выспался, наверно. Не отдупляет пока. Тём, шо с тобой, бухал вчера?

– Я из России только приехал, – выдавил я. – Иду с вокзала. Вообще не в курсе, шо происходит.

– Из России? – оживился мужик лет пятидесяти, которого звали Митричем. – И шо там у вас говорят? Примут Донбасс в состав?

Я призадумался. Что-то смутно я, конечно, слышал, и про референдумы, и про захват администраций, но всё это как-то текло мимо меня. Однако рядом находилось двое вооружённых людей и, отвечая на их вопросы, нужно учитывать этот фактор. Такие могут спросить за небрежно подобранные слова.

– Я не в курсе, если честно. У нас в универе об этом особо не говорили.

Митрич переглянулся с другим мужиком, худощавым, усатым, в униформе охотника или рыбака. Казалось, что глаза его подведены синим химическим карандашом – такое бывает, когда въедающуюся в поры угольную пыль регулярно не отмывать до конца.

– То есть, всем побоку? – уточнил он.

– Типа того, – признался я, пожав плечами. – Но вы на моё мнение не смотрите, я и насчёт Крыма тоже никогда б не подумал, а оно вон как случилось.

Митрич долго пристально смотрел мне в глаза, изучая, как кажется, моё нутро. Никаких косяков за собой я не видел, поэтому глаза не отвёл и не опустил.

– На то и надежда, – проронил он, наконец, и отвернулся. – Шо как с Крымом получится.

В разговор включился ещё один из группы, до этого молчавший:

– Так у тебя точно нету курить?

Я подтвердил:

– Точно.

– Ладно, иди тогда, куда там ты шёл.

Мигулин кивнул мне:

– Пока, Тёмка.

– Пока.

С облегчением я побрёл к подъезду, пытаясь осмыслить, что вообще происходит в моём родном городе. Но так и не доосмыслил, потому что за порогом мгновенно вспыхнул ожидаемый скандал, к которому я из-за неожиданной встречи на блокпосту оказался вдруг не готов. Моему возвращению не обрадовались – и это ещё мягко сказано. Отец применил в речи такие мощные заповедные фразеологизмы, что мне хотелось или ударить его, или убежать.