Тень шпаги

В уголке кузнецова глаза предательски блеснула слезинка.

– Гадость… какая, – прошептал кузнец. – Совсем раскис. Мужчина я или кто? Сынок… вытри мне глаз. И оставь, ради всех эльфийских дев, эту книжку. Я ее… с детства помню.

Карвен торопливо отложил молитвенник, нагнулся к отцу и чистым платком вытер набежавшие слезы.

– Не боюсь… уходить. – Кузнец беспомощно поглядел на сына. – Жаль только… не проститься… с остальными.

– Я бы их мигом позвал, но Осмет их куда – то с поручениями услал, – соврал Карвен. – То ли в соседнюю деревню, то ли еще куда.

Не станешь же говорить умирающему, что в соседней комнате его старшие сыновья преспокойно делят отцовское наследство, намереваясь продать кузницу со всем, что к ней прилегает, и вступить в долю с окаянным купцом!

«Ну почему? Почему отец не женился во второй раз?! – с отчаяньем подумал Карвен. – Мачеха бы дом удержала. И кузню. И братьев бы устыдила. Они бы не посмели! Сволочи, сволочи!»

– Губу прокусил, – заметил отец.

– Это я случайно, – поспешно сказал Карвен и приложил ко рту платок. Вот же незадача! Скорей бы засохло, что ли…

– Я так и понял, – едва заметно усмехнулся отец. – Приложи – ка игус, а то рубаху кровью замараешь, а губа еще распухнет, чего доброго. Девки потом смеяться станут.

Карвен чуть не заплакал. Даже в последние часы жизни старый кузнец думал не о себе!

«А эти… эх, братья – братья…»

Он торопливо вскочил, отыскал шкатулку с лекарствами, открыл, достал листок игуса и приложил к губе.

– Так – то лучше. Немного подержишь, и никакого следа не останется. В молодости он меня частенько выручал, этот эльфийский цветок. Любил я в молодости подраться…

«Ты не заплачешь. Не смей! Не смей, я сказал!»

– А ну – ка… повтори мне «Основы кузнечного ремесла, от предков завещанные»! – попросил кузнец, когда Карвен отнял руку с листком игуса от губы и убедился, что кровь больше не течет. – Зря я тебя, что ли, учил?

«Зря, папа… но этого я тебе никогда не скажу!»

– А как же молитва? – промолвил он вместо этого.

– Подождет молитва. В любом случае… я намерен… дождаться Рассвета. Раз уж тебе… кажется, что это важно.

Могучие руки кузнеца бессильно покоились поверх одеяла. Никогда ему уже не взять молота. И сыну его молота не держать.