Сады Жарден

Сады Жарден

Сергей Пузырев

Петроград, февраль 1917 г. Александра Раскова, танцовщица варьете "Сады Жарден", пытается защитить своих близких всеми возможными методами. Но благими намерениями дорога в ад вымощена. Грядет революция, и Саше предстоит решить, что для нее важнее: любить и быть любимой или слепо следовать за чужими идеалами.

Сергей Пузырев

Сады Жарден

1. Париж, 1973 г.

Утреннее солнце, что так бесцеремонно вторглось в небольшую французскую гостиную через открытые двери балкона, выходящего на благоухающий внутренний сад, медленно заполняло собой свободное пространство, бережно укутывая все золотистым светом.

Оно плющом оплетало стены, массивные книжные шкафы, заставленные книгами на французском и русском языках, бежевый диван с его маленькими подушками, на которых изображенные красные розы сплелись между собой, настольные лампы в форме сов, которые ютились на небольших белых тумбочках с двух сторон от спинок дивана, и пожилую женщину в очках, мирно покачивающуюся в кресле качалке у окна. У нее красивое, но морщинистое лицо с правильными чертами, седые волосы аккуратно убраны назад, темная кофта вплотную облегает ее худые плечи и руки, которыми она уверенно держит небольшую книжку, а ноги прикрыты клетчатым пледом. Ее темные глаза устремлены куда-то за окно, во внутренний сад, где недавно лиловым цветом зацвела сирень. Женщина открыла держащую в руках книгу и начала читать:

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал,

Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,

И только высоко, у Царских Врат,

Причастный Тайнам,– плакал ребенок

О том, что никто не придет назад.

– Как красиво…, – раздался чужой наполненный молодостью и жизнью голос, когда ее собственный уже давно не такой звонкий, как раньше, но все еще сильный, имеющий непоколебимую волю замолк. – Это, кажется, Блок?

Второй голос принадлежал молодой смуглой девушке с темными волосами. Она стояла в дверном проеме, держа на плече небольшую красную сумку. На ней были черные ботинки на высокой платформе, синие джинсы, розовая футболка и джинсовая куртка.