Удержаться на краю

Но он слышит, он знает, что этот человек пахнет опасностью, сталью, мерзким дымом, который люди выпускают из горящих палочек, пахнет застарелым потом и нестираной одеждой. И Бруно, извернувшись, молча бросается на этого человека. Здесь он принимает решения, это решение очень правильное, и хотя что-то острое бьет его в бок, обжигая болью, Бруно вцепился в горло нападающему.

Все это произошло в абсолютной тишине, и хозяйка не успела ничего понять, но когда поняла…

– Ах ты сволочь!

Она взбежала по ступенькам и отбросила ногой остро заточенный предмет, Бруно чувствует боль в боку, его лапы слабеют.

– Держись, мальчик, только держись!

Бруно чувствует, как хозяйка осторожно касается его раны, потом полилось что-то прохладное, и кровь перестала сочиться по лапам.

– Давай-ка я мордаху тебе умою, а то невесть какая зараза могла быть у этого урода.

Вода прохладная, Бруно пьет, и скоро это просто вода, без примеси чужой крови.

– Теперь попробуем добраться до машины.

Хозяйка достает из рюкзака плотную ткань, в которой обычно носит громоздкие предметы, перекатывает Бруно на нее и поднимает с видимым усилием.

– Тяжел ты, брат, но я дотащу, держись.

Она спускается, каждый шаг отдает болью в ране, но Бруно терпит. Он знает, что чужих уже нет, и только тошнотворный запах горелой плоти забивает запах хозяйки.

– Потерпи, малыш, только не умирай, ладно?

Бруно хочет пить, но он терпит, понимая, что сейчас именно от действий хозяйки зависят их жизни.

Тьма окутала их, запах горелой плоти отдалился. Где-то в зарослях их машина, он чувствует ее запах, но темно, и хозяйка тащит его на плечах. Если бы он понимал в мерах весов, то знал бы, что весит почти шестьдесят килограммов, а это значит, что даже для своей породы, объединяющей больших сильных собак, он великан.

– Потерпи…

Бруно ощущает знакомый запах их дома на колесах, хозяйка устраивает его на заднем сиденье, снова поит с ладошки и, подсветив фонариком, осматривает рану в боку.

– Паршиво… но ты потерпи, малыш, я сейчас. Не бросать же его там…

Хозяйка исчезает в темноте, и Бруно скулит в тоске. Время остановилось, боль накатила снова, и рана кровоточит.

– Я здесь, малыш, я здесь!

Хозяйка говорит так, словно тоже держится из последних сил, и это так, потому что обгоревшее тело она нести не может, а просто тащит его, но и это тяжело. Она открыла багажник и с трудом погрузила туда тело, воняющее горелым.