Чёрный атом

Вагоны мотало из стороны в сторону, того и гляди, порвутся сцепки… Россия на сей раз запрягала быстро и, по обычаю, небрежно…

Офицер стоял в проходе вагона у раскрытого окна, курил третью папиросу подряд. Пейзаж давно сменился со столичного городского на захолустный деревенский, а мысли, чувства – душа его – остались там, на перроне…

Сослуживец в расстёгнутом кителе, плохо сохраняя равновесие, одной рукой держал за длинные горлышки несколько бутылок вина, а второй придерживался за курившего офицера:

– Что грустишь, капитан? Брось! Шапками зак–идаем…

Очередная папироса полетела за окно.

– Может и так… Но, думаю, трупов будет предостаточно… Лишь штыков и сабель для победы мало.

Сослуживец не ответил, убрал руку и скрылся в соседнем купе под громкие восклицания пирующих мужчин.

А поезд мчал и мчал на запад, разрывая судьбы миллионов ещё живых людей на неравные части: мир и войну, – уносил в неизвестность и бравое российское офицерство, и курившего капитана, и медальон на его груди, и чёрную крупинку под золотой крышкой.

3

Выбирал, выбирал что бы почитать и выбрал… На имя повёлся… А что имя? Есть пара-тройка, нет, просто пара приличных вещей, так они общепризнанны, и вкус мой совсем неоригинален. У любого автора есть «ударный текст», всё остальное либо на неразборчивых фанатов, либо для специалистов.

Вот и сейчас: пока скромненько…

4

– Проклятье! У меня постоянно мокро и в сапогах, и в портсигаре… Апч-хи!!!Чёрт бы побрал эти болота, мошкару и русских! У нас в Тюрингии нет ни того, ни другого! Эхе–хе… А Эльза пишет, что… Давай-ка перевернём его на спину.

Два германских пехотинца стояли над русским офицером. Он словно молился, стоя на коленях с непокрытой головой, но его застывшие глаза не обращались к богу – они смотрели вниз на грешную землю. Тело подалось вперёд и не падало лишь потому, что плечом с капитанским погоном упиралось в сосну. На погон уже набежала смола, а по галифе, через ремень, портупею вверх-вниз сновали муравьи.

Один из германцев резким ударом сапога выбил револьвер из руки русского капитана.

– Гебхард, ты что? Он же мёртв, – удивился второй.

– Ну знаешь, на всякий случай. Живучие они… Давай, взялись!

Немного не согласованно, но одинаково не желая испачкать руки кровью, вдвоём повалили рослое тело. Напрасные опасения: кровь была только возле сердца и уже спеклась.