Небесконечность

Леня-приятель заслушался голоса обстоятельств, супруга его промывает, семейные дела требуют о себе думать. Лене нужно больше денег к концу месяца – это диктант судьбы и он должен за ней записывать.

Прошлую пятницу, в пивной Женя пробовал подойти к волнующему вопросу:

– Ты жену спрашивал, ну, беседовали вы на эту теме? – шахтеры напрямую не говорят, а вот так, издалека. Все что он хотел узнать, это будет ли Ленькина жена, когда предстанется, брать на себя грех. Леня за ее благополучие ставит жизнь, рискует больше нормы – будет ли Светлана говорить, что просила мужа о риске, выдвигала требования.

Ведь должно быть взаимно! Женщина понимает, что любая смена может быть последней, а каждый дополнительный раз удваивает ставки.

Леня отворачивался, не хотел это обсуждать. Год назад он сам завел разговор, веселился, бахвалился – все под пьяную дудку, но так даже честнее. Теперь Женя понимал, что приятель-таки спросил, и что его жена-таки ответила, а вот дальше рассказывать не хочется.

Потому что пятница и впереди два выходных и если сейчас все испортить, то эти два ценнейших дня жизни придется жевать с дурным привкусом.

Как все исправляет красно-оранжевый диск, медленно опускающийся за кромку леса. Что-то в нем про вечное; словно в предзакатном огне можно растворить мимолетную печаль. В душевых солнце прыгает по зеркалам, рисует длинные полосы вдоль стен и по потолку. Приятные струи выгоняют усталость и приросший к телу запах подземелья. Выходные впереди и понедельник – тоже свободен благодаря Леньке, черт бы его подрал!

Женя хочет поймать солнечный луч, присевший на краешек зеркала.

Сжимает мокрый кулак и луч исчезает, как будто и вправду зажат между пальцев. Но стоило только разжать кулак, как пучок света поскакал по зеркалу прочь – может вслед за проезжающей машиной, которая его увлекла. Женя тянется поймать его, но звонит мобильник и он только шлепает по зеркалу. И тут, раз! Звон разбитого стекла, звук беды…

На полу и в раковине осколки зеркала.

Блестят. Их много и они везде – вот только что был один удирающий луч, и тут сразу груды мерцающих осколков на мокром кафеле.

«Сто тридцать дней без происшествий, – соображает Женя, – и у меня, по крайней мере три! Три дополнительных дня. А могло быть два!»

Чучело, чемодан, ковер

Все, что я действительно имел, был чемодан, и мои барабаны.

Так что я взял их в Сиэтл и надеялся,

что это будет работать.