Гав-мяу и сердца стук

Я решил, что должен был сделать для Татьяны Юрьевны хотя бы что-то: вылез из-под дивана и нассал на ковер прямо посередине. На всякий случай я гавкнул.

Татьяна Юрьевна успокоилась, посмотрела на меня, потом на Тони. Тони отошел от гостьи, вдохнул полной грудью и медленно направился ко мне. «Мне конец», – подумал я и зажмурился. Вернее, я подумал, что зажмурился.

– Сукин ты сын, – Тони еле сдерживался, но потом все же заорал. Он орал так же, как орал на Татьяну Юрьевну. – Сукин сын! Да что это за день сегодня такой?!

Тони повернулся к Татьяне Юрьевне и выпалил:

– А знаете, забирайте! На черта он мне нужен! Он вам под стать! Вы ведь тоже это, как вас там, голубых кровей! И делайте что хотите в своих дворцах.

Тони расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, подошел к окну, открыл его и не сказал больше ни слова.

Молчали долго. Но, может, мне это только показалось. Тони не отходил от окна. Неожиданно Татьяна Юрьевна посмотрела на меня, приложила палец к губам, потом безмолвно указала мне пальцем на диван. Я все понял и тихонько полез в укрытие. Татьяна Юрьевна встала, вышла в кухню. Через минуту она убирала за мной.

– Вы не волнуйтесь, Антон Сергеевич. Такое бывает. Говорят, когда у собак стресс, они могут вытворить необъяснимые вещи.

«О да, у меня стресс! Еще какой. Во-первых, меня хотят отсюда забрать. Во-вторых, Тони кричал. Он никогда раньше не кричал. А сейчас Тони не только кричал, он кричал на женщину. А потом на меня. У меня стресс!».

Я лежал под диваном и не сводил глаз с хозяина и гостьи.

– Что вы можете знать о стрессе, – тихо произнес Тони.

Татьяна Юрьевна встала, скомкала бумажное полотенце, влажное от моих ссак, и ответила:

– Наверное, вы правы. Я ничего не могу об этом знать.

– Не обижайтесь. И простите меня. Я не имел права повышать на вас голос. Простите.

Татьяна Юрьевна не ответила.

– Вы вот что, приходите нас навещать. Если желаете, конечно. Можете даже Тыр-пыра выгуливать. Или… я иногда в командировку уезжаю на пару дней, был бы благодарен, если бы вы присматривали.

Татьяна Юрьевна поправила локоны.

– Я приду. Спасибо вам, – она присела на колени и поманила меня рукой, – ну, Тыр-пыр, иди сюда, знакомиться будем. Для тебя я теперь Танечка.

Я мигом выполз из-под дивана, завилял хвостом и закрутился у коленей Татьяны Юрьевны. «Танечка, – твердил я про себя, – теперь это моя Танечка!».

Крутился я недолго. Я знал, что Тони терпеть не мог одиночества и подошел к нему, преданно глянул и гавкнул.