Ворожеи не оставляй в живых

Напрягая внутренние силы, я пытался пробудиться, прорвать кокон. Сковавший меня.

Боль отступала, звуки становились слышны отчетливее, яснее, различимее. В них проявился порядок. Я уже понял, что различаю их слухом и ощутил свои веки. Одного усилия, чтобы разлепить их, было недостаточно. Когти боли сжали мою израненную душу с новой силой. Я боролся. Я разодрал неимоверно тяжелые веки, которые словно промазали красным клеем, и я увидел.

Огонь и тени. Блики пламени, делающие их непропорционально огромными в сравнении с пляшущими фигурами, выделывавшими замысловатые па.

Мои наполненные кровью ноздри раздвинул отвратительный запах плесени и гнили. Я узнал это место, впрочем, как и одну из дергающихся фигур. Это была городская помойка, а я …

Сильнейший приступ головокружения вернул мне память и две слезы выкатились из моих глаз. На какой-то ничтожный миг я словно увидел себя со стороны. Мог ли я помыслить, что приму муки, подобные Его? Вот я и попал туда, куда хотел.

Но так ли я это себе представлял и стоило ли оно того?

Господи, в твоей ли это воле?! Вырвавшаяся из закоулков сознания память новой волной душевной муки затопила мое естество и криком распечатала уста.

– Владыко, Господи, Ты начал показывать рабу Твоему величие Твое и силу Твою, и крепкую руку Твою и высокую мышцу; ибо какой бог есть на небе, или на земле, который мог бы делать такие дела, как Твои, и с могуществом таким, как твое[1 - ВТОРОЗАКОНИЕ 3 23, 24]?

Память, вернувшаяся ко мне, отвергала всякие сомнения: появился новый бог, а наш Единый не может, или не хочет, вступиться за свою паству.

Но могу ли я упрекать Его? Не виноваты ли мы в этом сами?

Три марионетки от высокого костра неторопливо двинулись ко мне, не прекращая своих замысловатых телодвижений. Теперь я узнал и двух других. Не приходилось ждать от них ничего хорошего, тем более, что своим нынешним положением я обязан был исключительно им.

А как обыденно начиналось то утро…

На утреннюю проповедь в церковь никто не пришел, как и вчера на вечернюю. Церковь стремительно теряла свой авторитет в городе, и я не знал, чем это объяснить. А лет пять назад на мои проповеди приходило полгорода и скамьи в храме Святых Петра и Павла никогда не были пусты. А сейчас нет даже моих некогда верных помощниц Алисы и Стефы, за свою жизнь не пропустивших ни одной службы.