Песок

Песок

Сергей Владимирович Ташевский

Кто научил нас придумывать тот мир, который мы видим вокруг себя? Короткое путешествие в бессмертие, которое совершают герои этой повести, заканчивается простым ответом: наша смертность – единственный залог того, что мы не одиноки. Лишь благодаря смерти мы действительно существуем – и существует мир вокруг нас.

Я ношу этот мир в голове, но он мне не принадлежит. Во-первых, я взял его в долг, и верну пустоте через несколько десятилетий, а может раньше. Во-вторых, я не могу ничего в нем изменить, не изменив самого себя.

И, наконец, я сам, со своей внутренней погремушкой, живу лишь в сознании того, кто читает эти строки или смотрит на меня. Если книгу закрывают, Вселенная пустеет.

Остаются только безликие песчинки, не имеющие собственных имен.

Это мы.

Ты и я.

0

ОНА

Глупо воображать, будто что-то знаешь о человеке по письму. Романы со слепой перепиской из прошлого века – спермотоксикоз и стерпится-слюбится с другой стороны конверта.

Но я сам такой.

Когда на форуме в первый раз появился ее текст, по спине пробежали мурашки узнавания. С тех пор не могу забыть о ней – упрекая себя в этой пошлости. Обидный упрек, но что ж.

Разумеется. Мы переписываемся. Она комментирует тексты в нашем журнале. Мои тексты тоже. Мы спорим, мы советуем друг другу книги, мы говорим о небесных миндалях. Но как она выглядит – не знаю. Нет даже фотографии. Хотя, конечно, придумал тысячу нежных мысленных оболочек – но ей не удержаться ни в одной.

Похоже, живет в Румынии – по IP бьётся Бухарест, а она часто упоминает про море. Вероятно, ей чуть больше двадцати. Вот и все ориентиры.

Добраться до нее невозможно. Она предпочитает оставаться виртуальной тенью. Или – моей фантазией? Ведь стиль так знаком, что, кажется, я мог бы говорить за нее сам.

БЛИЖЕ

Вот – лето. Московское лето финала XX века. 1998. Август. Все как обычно.

Город в замкнутом пространстве дождей и жары чертит каббалистические фигуры, из которых все трудней выйти.

Еврейские девушки, готовые исполнить танец Саломеи в новых исторических рамках. Русские юноши, готовые пожертвовать собой – ради себя. Голубые и лесбиянки, раздавленные своей ординарностью. Идиоты, сравнивающие этот город с Содомом, который нечем посолить. И всюду – слова, слова, слова…

– Нам нужно ехать в Сирию, – говорит друг.

– Почему туда?

– Там есть ориентиры.

– Ориентиры только сбивают с пути.

– Вот именно.