Вся сказка Маугли

В желудке, кроме кислоты, ни черта не осталось, так что это будет нечто удушающее.

– Снять противогазы!

Наконец-то! Бисеров поднимается на ноги, стаскивает намордник. Воздух обжигает. С непривычки кружится голова. Сержанта качает; его поддерживают за рукав. Вокруг – столпотворение: кто-то лежит, с него снимают маску и бьют по щекам; один десантник на коленях, его выворачивает. Бедняга дергается в спазмах, не в силах ничего из себя выдавить.

– Рота, в две шеренги! Становись! – тот же незнакомый голос.

Бля, думает Бисеров устало.

– Отделение, становись! – вспоминает сержант о своих обязанностях. Десантники бегут; Бисеров бежит. Сомлевших тащат под руки, укладывают позади строя на траве.

– Равняйсь! Смирно! Равнение на! середину! – это уже ротный.

Бисеров задирает подбородок так, словно пытается проколоть им небо.

– Вольно!

Правую ногу расслабить. Сержант смотрит на плац с удивлением – непривычно видеть его пустым. Хотя… Равнение на середину, вспоминает Бисеров. Там стоят двое: майор (чтоб он сдох) Трищенко и незнакомый командир в синих галифе.

Фуражка у него синяя, околыш красный; на рукаве звезда с серпом и молотом и два (нет, три!) красных угольника. Целый капитан госбезопасности! Охренеть можно!

2005

Педиатрия – это, конечно, наука, но покоится она на суевериях. Как земной шар на спине черепахи. Детские врачи в этом смысле напоминают шаманов – каждый камлает по-своему; со своим бубном пляшет. Одни педиатры твердят, что грудной ребенок должен плавать, другие – что не должен.

Третьи говорят: больше гуляйте; четвертые предлагают закаливание. Но в целом советчики сходятся: чего-то важного Айгуль не делает.

Самое обидное – и не понимает, чего.

Поэтому в роли матери она чувствует себя, как альпинист на вершине мира. Да, забралась – терпения хватило, спасибо, больше не надо. Флаг родины поставила; надпись написала; на память сфотографировалась. А как дальше жить? Самое трудное (спуск вниз, 8844.43 метра, снег, лед и кислородное голодание) еще впереди, а сил уже нет.

1941

Безопасника зовут Алексей Игоревич Сафронов. Это в НКГБ он капитан, а по армейским званиям – целый подполковник. Бисеров с удовольствием вспоминает, как выглядел Трищенко в газовой маске. Все видели – вся вторая парашютно-десантная рота; повара и даже наряд по столовой.

– Команда «газы», – говорит капитан размеренно. Голос у него только кажется мягким: железный прут, обернутый тканью.