Или кормить акул, или быть акулой

Или кормить акул, или быть акулой

Шон Чарт

Саид – молодой чеченец, родившийся и выросший в Москве. Окончив школу, он желает изменить свой привычный уклад жизни и понимает, что студенческие годы – лучшее время для перемен.Скептически относящийся к современным видениям дружбы и любви, Саид мнит себя сформированной и крепкой личностью, но, стоит ему переехать на свою национальную родину, он находит себя сложным, зависимым, импульсивным подростком. Оказавшись втянутым в тяжелые драмы людей, что его окружают, ему остается лишь наблюдать за тем, как его оплоты рушатся один за другим, а на их развалинах произрастает нечто совершенно неизведанное, в чем ему еще предстоит разобраться. Первая часть подросткового романа о перекройке и становлении личности, а также абсолютно новый взгляд на чеченскую молодежь и чеченцев в целом.

Шон Чарт

Или кормить акул, или быть акулой

Данный роман (за исключением всего, что касается религии Ислам – вероубеждений о Боге, религиозных текстов, рассуждений о религии, историй о Пророках, мир Им всем) является плодом воображения автора и написан от лица вымышленного человека. Персонажи, сюжет, события и некоторые из описываемых мест – также вымысел, не отражающий действительности.

?? ????

Пролог

– Пожалуйста, расскажи.

Я молча бросил еще один булыжник вниз и замер в тишине, пока не услышал, как он погрузился в шумный, беспокойно булькающий и бегущий ключ.

– Расскажи. – Едва сдерживая слезы, повторил он.

Мне стало его очень жаль. Не представляю, в каком отчаянии был этот маленький мальчишка, раз он все это время думал обо мне и о том, что со мной произошло. О чем говорить – он выследил меня и проследовал по моим стопам в горные леса, где в последнее время я частенько наблюдаю за селом, бросая камни в родник.

Кажется, звуки этого родника я уже воспринимал, как голос старого друга, и довольно неплохо его изучил. Брошу кирпич – угрюмо хлюпает и шелестит; кину брус извести (видимо, раньше тут стоял дом) – проглотит бесшумно; пну гранит – щелкнет о свое каменистое дно, будто застучал зубами.

Ночь. Россыпь звезд поражает мысль: кажется, зажмуришься и ткнешь пальцем наугад, а затем, открыв глаза, отодвинешь его – и найдешь под ним десять-двенадцать светящихся точек.

– Пожалуйста. Если тебе плохо… – он всхлипывал, но не плакал. – А я вижу, что тебе плохо. Ты совсем другой. Обычно мы сидели на заднем дворе, а теперь братья совсем тебя не трогают. Они все знают, а я нет.