Вдова Хана

Что с ними не так? Я должна поднять цену? Опустить? Вы считаете, так будет лучше? Но зачем опускать цены на наши ценные бумаги…

– Гони его в шею.

Обернулась на постель и замерла с трубкой в руке. Старик открыл глаза и смотрел на меня так пристально и осмысленно, что по коже побежали мурашки.

– Мы никогда не опускаем цены на акции, так и скажи, и пусть идет на хер.

– Вы уволены! – сказала я, продолжая смотреть на деда, и тот довольно ухмыльнулся, поднимая большой палец кверху.

– Что? Вы… вы серьезно? Вы же не знаете бизнес изнутри, я самый лучший аналитик и…

– Я что не ясно выражаюсь? Вы уволены!

Отключила звонок, не сводя взгляда с деда, а он поёжился, пытаясь перевернуться на бок.

– Позови сиделку, или кто там меня ворочает и моет. Пусть повернет меня, кости все закаменели, и зад заделался под этот матрас. Кстати, херовый матрас. Купи другой. И смените мне подгузники. А еще я хочу есть.

Я засмеялась, чувствуя, как впервые за все это время меня наполняет радостью. Словно засиял самый первый луч надежды, и я ощутила рядом с собой опору.

– Я так понимаю, ты теперь у руля?

Кивнула, затаив дыхание и не зная, что именно он сейчас скажет и как быстро отлучит меня от управления.

– Тебя пора научить разбираться в бизнесе. С сегодняшнего дня буду давать уроки. Когда родится мой правнук? – кивнул на мой живот.

– Со дня на день.

– Внука нашли?

Взгляд стал непроницаемым, цепким, как будто впивался мне в душу.

– Мы его ищем.

– Ищите. Не хорони его, Ангаахай.

– Я и не думала. Я знаю, что он жив. Вы что-то помните?

– Нет. Меня подстрелили, и я потерял сознание. Очнулся уже здесь… и не мог пошевелиться. Слушал, как ты строишь домашних. У тебя неплохо получается. Наклонись… что-то скажу.

Поманил меня пальцем, и я подошла к постели, склонилась над стариком.

– Я в тебе не ошибся, внучка. Найди Тамерлана.

– Обязательно найду. Я не сдамся.

В ту же ночь начались роды. Дома. Под присмотром Зимбаги.

– Надо в больницу! Слышишь? Надо!

– Нет! Я никому не доверяю кроме тебя. Ты… повитуха? Давай прими моего мальчика! В роддоме его могут украсть или убить. Рожу. Никуда не денусь. Наши бабки рожали, и я рожу. У меня выбора нет…

Разродилась только через два дня схваток, которые то затихали, то начинались снова. Зимбага все это время слушала сердцебиение ребенка. Во время схваток закусывала простыню и скулила, чтоб никто не слышал, как я кричу.