Последнее желание

На самом деле в её годы, если на неё обращал внимание мужчина, женщина невольно начинала верить в волю небес. Ей было уже двадцать семь, а она ещё ни разу не была замужем.

Отрываясь от дурных мыслей, как репейник от шерсти, она опустила взгляд и продолжила вязать. В её руках были нежного розового цвета пинетки для её маленького племянника, который появился на свет всего лишь полгода назад. Откуда-то издалека разносился детский плач, но она его не слышала – слишком глубоко в своих раздумьях она была. В любом случае это была соседская девочка – такой же новый маленький человек в большом мире. Её мать, толкая перед собой коляску, шла по дороге, и видно её было только сквозь просветы цветущей акации.

– Менди, – в комнату вошли, и она невольно опустила спицы, а затем обернулась через плечо, глядя на вошедшего. Это была её престарелая мать.

Ходить самостоятельно она уже не могла, поэтому опиралась на богатую трость из красного дерева, рукоять которой украшала морда льва из слоновой кости.

– Я Вас слушаю, матушка?

– Как я погляжу, ты наслаждаешься этим прекрасным летним днём, – она бросила короткий взгляд на пинетки, – так, словно тебе ещё нет и шестнадцати.

Девушка опустила голову, ей бы хотелось парировать слова матери, ответить в подобной же манере, но это было бы непростительной грубостью. Закусив нижнюю губу, Менди вновь перевела внимание на свою работу и продолжила вязать.

– И ты не ответишь мне? – строго произнесла женщина и прошла ближе, громко стуча своей тростью по деревянному полу. – Нечего сказать? Стыдно, да? – она облизнула сухие губы. – А стыдиться есть чего! Кому ты вяжешь пинетки?!

Холодная рука вдруг коснулась спиц, и послышался треск. Розовая шерсть оказался зажата в старческой, но уверенной руке, а затем пинетки вместе с небольшим клубком были брошены в другую часть комнаты.

– Матушка, – прошептала Менди, глядя на пустые спицы в своих руках. Это было единственным, что она смогла сказать, после она прикусила язык, понимая, что какие бы чувства ни всколыхнули внутри неё, ей необходимо молчать.

– Твоей сестре двадцать четыре, это её третий ребёнок. А ты? – женщина наклонилась в попытках заглянуть дочери в лицо. – Позорище! Щеголяешь в своих детских платьях и вяжешь пинетки чужим детям!

Не успела Менди что-то сказать, как позади послышался голос перепуганной прислуги.