Непокорная

– Почему ты улыбаешься?

– Ты прозвучал так глупо, что я не могла не рассмеяться. Думаешь, я тебе поверю?

– Но мы ведь одной крови, – снова зашипел фейри, и его красные пулены заставили уголки моих губ подняться выше.

До чего же клоун.

– Я – полукровка, – сдержанно напомнила я. Каждая моя мышца была напряжена: я ни на секунду не позволяла себе расслабиться, поскольку Зимний ждал именно этого. – Все Охотники такие, дурачок. И если ты не намерен заткнуться, боюсь, я буду вынуждена сделать это сама.

– Мы не намерены воевать, – мурчал фейри и медленно двинулся ко мне, на что я подняла клинок, заставив его окаменеть.

Его беглый взгляд замер на обсидиановом лезвие, а испачканные в крови губы составили подобие диковатой улыбки. Меня передернуло от мысли, что совсем недавно этот рот жевал человеческое мясо. – Давай зароем топор войны…

– Ну все, ты меня достал! – я сделала шаг вперед, но фейри поднял одну руку, словно признавая поражение. Это ненадолго остановило меня и, вздохнув, я позволила ему вновь говорить.

– Эй, ты ни разу не ощущала тяги к человеческой плоти? – начал фейри, расхаживая влево-вправо как блудливый кот. – Не хотела ее вкусить, почувствовать нежнейшее мясо, которое будет таять на языке?

– Мне хватает курочки. – Я нахмурилась, вспоминая сегодняшнюю жертву. Увы, я не успела спасти девушку, и это создание полакомилось ею.

Если бы я успела, то смогла бы это предотвратить. Если бы…

– Да ладно! Даже не пробовала?

– Наш Охотничий кодекс всегда дает фейри шанс одуматься и добровольно сдаться.

У тебя есть тридцать секунд, чтобы подумать. Время пошло, идиот.

Я вынула обсидиановые наручники, ощущая себя блюстителем сверхъестественного порядка. Малахитовые глаза Зимнего с ухмылкой уставились на них. Он знал, что произойдет, стоит мне воспользоваться примочкой Охотников. Наручники обжигали запястья и полностью подавляли силу фейри. Сломать кольца или цепь было невозможно, ведь это чудо придумала добрая половина фейри, дабы пресекать злопыхателей.

На полукровок наручники действовали с меньшей силой, однако я взяла за правила выходить на вылазки в перчатках, чтобы не обжечься обсидианом.

Мои импровизированные часы отсчитали тридцать секунд, и я выразительно уставилась на фейри. Я бы хотела отпустить этого приблудного, будь он Летним: такие фейри докучали людям меньше и, что самое главное, не питались человечиной.

Глаза Зимнего налились удушающей злобой: зарычав, он бросился на меня.