Месть за нелюбовь

«Вот это уже лучше, очень даже приемлемое место для того, чтобы побыть в уединении», – подумала Лариса.

Она не смогла отказать себе в удовольствии полулечь на нее и закрыть глаза. Неделя выдалась тяжелой. Перед глазами измученного работой директора ресторана «Чайка» замелькали деловые встречи, контракты, непогашенные векселя, лица, на которых было написано лишь одно: деньги, деньги, деньги…

– Ни за что не буду просить деньги у своей матери! – Громкий женский шепот неожиданно вернул Ларису к реальности и заставил открыть глаза.

 – Пусть тратит на своего Лешика. Дура несчастная! Пора бы и поумнеть в ее годы…

– Наташа, не забывай, ты говоришь про свою мать. Какая бы она ни была… – с жаром убеждения возражал женщине мужской приглушенный баритон.

Лариса поняла, что не она одна искала уединения. И эта парочка зашла в комнату, чтобы поговорить тет-а-тет.

– И потом, помогать молодым талантливым людям всегда было в обычае русского бизнесмена, – продолжал убеждать мужской голос.

 – Если она даст нам немного денег, то внесет свой вклад в развитие науки. Ты должна согласиться, что сумма, которую я прошу, не так уж обременительна для твоей матушки. Мы смогли бы закупить все необходимое оборудование для химической лаборатории и продолжить опыты. В конце концов, я прошу не для себя, не ради прихоти, а для дела. Кроме того, я уже тебе говорил, что все окупится в ближайший год или полтора. А может быть, и раньше, ведь…

– Говорил-говорил, – передразнила его женщина.

 – Вот и скажи это моей матери, а не мне. А я ее просить больше не буду.

«Так, так…» – промелькнуло в голове у Ларисы. Она легко определила, что капризный женский голос принадлежал дочери Каменской, Наталье, молодой, но весьма своенравной особе.

А ее собеседник – конечно же, муж. Преподаватель химии Тарасовского университета, обычный очкарик, подающий какие-то надежды и сумевший приручить эту весьма избалованную материальным благополучием девицу.

Лариса видела его всего несколько раз, и он почему-то не вызвал у нее доверия и симпатии, а за его очками, галстуками и скромной манерой держаться ей почему-то чудились нездоровые наклонности. И Каменской он тоже не нравился – бедный, занимающийся какими-то сомнительными научными опытами, тогда как нормальные люди его поколения давно обзавелись своим делом и «мыли бабки». А именно это занятие могло вызвать у Каменской чувство уважения.