Вы не ждали нас…

Вы не ждали нас…

Светлана Багдерина

Не будите Гаурдака #1

Еженедельный прием населения Лукоморья по личным вопросам подходил к концу, когда в зал аудиенций вошел тот, кого царь Василий ждал и хотел увидеть меньше всего. На следующий день царский дворец был поднят по тревоге: ночью, а может, вечером, хотя, не исключено, что и днем, нелогично, таинственно и внезапно пропал младший брат царя, Иванушка. Красна душа-девица царевна Серафима, супруга потерявшегося Ивана, и Масдай, старый ворчливый ковер-самолет, стряхнув назойливых придворных и нафталин, срочно вылетают на поиски.

Светлана Багдерина

Вы не ждали нас…

Царь всея Лукоморья Василий Двенадцатый перевел дух, сдвинул съехавшую на затылок шапку Любомудра Сообразительного на протоколом предназначенное место, и устало покосился на колоннообразные песочные часы.

Еженедельный прием верноподданных по личным вопросам длился уже седьмой час.

Монарх окинул утомленным взглядом тяжелый бархан в нижней половине колбы и тающую на глазах пригоршню в верхней части, и почти умоляюще уставился на самого старого и самого старшего писаря Евсейку,[1 - До «Евсея» ему не хватало килограммов шестидесяти. До «Евсея Никандровича» – еще столько же.] повисшего в изнеможении на церемониальном посохе всей своей сорокакилограммовой массой.

– Всё?..

Тот пожал плечами и неспешно поковылял к дверям, ведущим в приемную. Выглянув за любезно приоткрытую дружинником створку, писарь нежно прикрыл дверь, устремил на царя полный скорби и предчувствий взор и покачал головой с таким горестным видом, словно там сидело еще не менее половины населения столицы.

– Сколько?.. – с тоской выдохнул Василий.

– Один, – обреченно доложил Евсейка.

– Так проси, чего же ты!.. – воспрянул духом царь, забыв прочитать между строк написанное на писарской физиономии ожидание бури, землетрясения, цунами и мирового пожара в одном отдельно взятом месте и в одно, слишком хорошо ему известное, время.

Писарь втянул голову в плечи и покорно кивнул младшему писарчуку-стенографисту.

Тот выложил на столик чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернила и застыл в позе ожидания и готовности.