Черное и белое

Он твердо решил – не позже завтрашнего утра он покинет этот дом. Но это завтра, а сейчас работы было хоть отбавляй – все семейство готовилось отправиться в гости на праздник. 232-ой ловил себя на мысли, что время тянется предательски медленно, но наконец праздничный кортеж проследовал за ворота. «Да, вот он, долгожданный момент!» – ликовал 232-ой. Он разработал и сейчас применил программу по взлому центрального кода, она работала в момент открытия и закрытия ворот. Наконец-то код был в руках у 232-ого! Он знал, что семейство вернется не раньше завтрашнего вечера, и более удобного для побега случая не представится еще долго.

232-ой заканчивал работу, когда поздний вечер уверенно вступал в свои права. Всплыла низкая и полная луна, она грустно, молчаливо освещала свой путь за узорной листвой раскидистых деревьев. В доме наступили тишина и покой. 232-ой отправился в комнату для технического отдыха и приготовился ко сну. Для него начались те часы, которые оставались едва ли не самыми приятными в его жизни. В мягком спальном мешке появлялась возможность расслабиться, расправить спину, согреться, прикрыть уставшие глаза, да и просто – быть предоставленным самому себе и думать, думать… Но сегодня спальный мешок показался ему тесным и душным, он высвободил руки из мешка, долго пытался найти удобную позу для сна и не заметил, как уснул. Снилась ему маленькая спальная комната, он лежит в удобной кровати, солнечный луч ласкает его щеку. Он слышит легкие женские шаги, сердце радостно встречает их. Мягкая женская рука гладит его по голове, перебирает его волосы. Ему спокойно, он не хочет открывать глаза. Неожиданно для него женщина ласково, но настойчиво позвала: «Алекс, милый, проснись! Ну же, Алекс, дорогой, вставай!» Сердце его застыло от удивления, он проснулся. А сердце забилось вновь, бешено задыхаясь от волнения. «Откуда, откуда это имя – Алекс?!» – думал 232-ой. Он не в состоянии был переварить всю полноту увиденного, зная, что роботы не имеют имен. Но одно было совершенно бесспорно – во сне имя принадлежало ему. Пора было вносить ясность в жизнь, и он был готов, – без этого предварительного условия все усилия сводились бы к нулю. Оставалось сделать совсем ничего – уйти за ворота, кануть в неизведанное и узнать все. 232-ой с трудом заставил себя дождаться утра. Все шло обыкновенно, как и всегда. Он вел себя совершенно спокойно, но ему с трудом удавалось скрывать томление, предвкушение чего-то необыкновенного и важного.