Роман Молодой

Но дворецкий Ольгерда сказал ему, что «славный король нынче отдыхает и поэтому нечего его беспокоить: завтра на совете узнаешь все новости…»

Не сказали ничего по сути дела и встретившиеся русскому князю старшие сыновья Ольгерда – князья Андрей и Дмитрий.

– Батюшка вызвал сюда всю нашу знать, – молвил немногословный, мрачный князь Андрей, – но мы не знаем, почему он пригласил тебя!

– Видимо, хочет послать тебя на войну, – усмехнулся Дмитрий Ольгердович, – чтобы твоя кровушка не застоялась в жилах.

Великий князь сам любит войну! Пойдем-ка, брат, отведаем доброго меда!

Роман Михайлович разделил трапезу с литовскими князьями в гостевом тереме великого князя, сытно пообедал, но выпил совсем мало: без того устал с дальней дороги. Князей Андрея и Дмитрия он знал еще с детства. Они ненамного были старше его: князь Андрей где-то года на три, а Дмитрий всего на год. Но, несмотря на незначительную разницу в возрасте, братья-князья сильно отличались друг от друга. Старший – Андрей – был немного выше ростом, поуже в плечах, быстрей в движениях.

Он совсем немного уступал ростом Роману Молодому. Князь же Дмитрий был почти на голову ниже русского князя, однако имел более широкие плечи, чем у его старшего брата, и по силе ничем не уступал с виду Роману Михайловичу. Дмитрий Ольгердович был веселым и общительным, любил поговорить с другими князьями и во время обеда все что-то бормотал, выводя, порой, из задумчивости князя Романа.

Андрей же Ольгердович, сидя за трапезой, лишь один раз выжал из себя скупые слова, отвечая на здравицу в честь отца.

Его суровое, желтоватого цвета лицо оживало лишь при упоминании битв и воинских подвигов. Только цветом серо-свинцовых глаз и темных волос, а также какими-то неуловимыми чертами лица братья походили друг на друга.

На следующий день, прибыв в терем великого князя, Роман Молодой вновь встретился со старшими сыновьями Ольгерда Гедиминовича и даже уселся между ними на скамью в первом ряду совещательной залы.

Великий литовский князь Ольгерд вошел в залу и занял свое золоченое кресло, стоявшее перед скамьями его подданных.

При его появлении все сидевшие встали и поклонились, не сгибая спины. Уже расположившийся в кресле Ольгерд Гедиминович небрежно кивнул им головой и, не отвлекаясь на созерцание присутствовавших, сразу же приступил к делу.

– Привет моим братьям, сыновьям и прочим знатным людям! – сказал он своим громким, властным голосом.