Теодорик

В голову ничего не приходило. За годы заточения он сверх всякой меры набрался теории, но вот на практике обнаружилось много нестыковок с тем, что написано на бумаге.

– Защите есть, что на это возразить? – бесстрастно поинтересовался Данталион, неспешно перелистывая книжные страницы.

– Да, ваша честь.

Это было наглой ложью. Жалкой попыткой выиграть ещё несколько драгоценных секунд. Лица Данталиона неодобрительно скривились. Насчёт распознавания какой-либо лжи он явно не соврал.

Не давая себе времени опомниться, Теодорик выпалил первое, что пришло в его голову:

– Выше Высочество, расскажите о вашей встрече с Вальгардом спустя двенадцать лет со дня проведения ритуала.

– Я не обязан помнить подобные мелочи.

Голос прозвучал холодно и уверенно, но что-то в нём всё же заставило вампира приободриться.

– Тогда, с позволения многоуважаемого господина судьи, я прошу Вальгарда пересказать эту встречу.

– Пусть рассказывает.

Колдун растерянно уставился на Теодрика, явно не понимая всей гениальности его плана.

– Вальгард Арнгейр, расскажи, как Принц Тьмы явился к тебе и с каким требованием.

Колдун медленно встал с места, куда хуже вампира справляясь с раздирающими его эмоциями.

– Меня собирались убить горожане. Хотели сжечь заживо, когда появился Принц.

– Что он сказал?

– Он потребовал разыскать Цветок.

– Именно «потребовал»?

– Да, он сказал, что я обязан служить ему после заключения Договора.

Лицо Теодорика озарила торжествующая улыбка.

– Позвольте процитировать часть четыре, пункт десятый, подпункт третий: «настоящим Договором устанавливается, что Одаряемый единолично несёт ответственность за свои душу и тело до наступления случаев, оговорённых в пунктах три и двадцать один». Напомню, что последние пункты – это насильственная смерть и, так называемая, «самовольная».

Иными словами, Принц не имел права требовать от моего подзащитного выполнения просьб и приказов, ссылаясь на Договор.

– Неблагодарный щенок!

Мальчик порывисто вскочил с места, меняя облик прямо на глазах. Ещё секунда и на его месте уже стояло высокое существо, поросшее тёмный густой шерстью, смахивая на человека разве что общим очертанием силуэта.