Судьба Хеопса

Словно чудная мозаика собиралась по кусочкам древняя великая история, и, наконец, истина открылась мне. И ныне я представляю ее тебе, любезный читатель.

С уважением, Тараксандра.

Глава 1

Смерть фараона

2600 год до н. э. Древний Египет. В своем дворце, в Мемфисе, умирал мудрый фараон Снофру. Был предрассветный час, легкий ветер с Нила доносил освежающую прохладу, напоенную ароматами лотосов и лилий; в царском саду божественно пели утренние птицы; лазурь вечно солнечного неба настойчиво прорывала темные покровы ночи.

Все в мире дышало гармонией и поэзией, и потому так особенно неуместно и жестоко выглядела смерть среди этого подлинного земного рая. Весь Египет замер в тоске и ожидании.

У дверей спальни фараона стояли притихшие придворные. Смерть царя меняла не только судьбу государства, но и судьбы многих из них. Из покоев правителя вышел высокий пожилой человек, с бритой головой и овальным удлиненным лицом, поверх его белоснежного жреческого одеяния была накинута пятнистая шкура леопарда.

– Псамметих, верховный жрец Ра, – зашептались придворные.

От толпы собравшихся отделились двое молодых людей: белокурый юноша лет 20 и хрупкая изящная девушка 17—18-ти лет. Они подошли к жрецу.

– Есть ли надежда? – взволнованно спросил юноша.

Верховный жрец Ра печально покачал головой.

– Я сделал все, что мог, царевич, – тихо проговорил он. – Боль покинула его тело, остальное – в руках богов.

– Я хочу видеть дядюшку, – сказал молодой человек, направляясь к покоям фараона.

– Подожди, пресветлый Хеопс, – мягко остановил его Псамметих, – царь приказал прежде позвать тех, кто был с ним от юности его. Не сердись, царевич.

– Пожелание величайшего из всех фараонов священно для меня, – смиренно сказал молодой человек.

Жрец был учителем Хеопса и другом его дядюшки, царевич уважал и почитал мудреца.

Псамметих подошел к стоящей в самом дальнем углу высокой стройной пожилой женщине, одетой в изысканное тонкое зеленое платье. По горделивой осанке и утонченным манерам ее можно было бы принять за благородную даму, но причудливые татуировки, которые покрывали ее плечи и руки, и, вероятно, и все тело, выдавали в ней танцовщицу.

Верховный жрец Ра что-то тихо шепнул ей и, взяв за руку, повел в комнаты Снофру.

Женщина вошла в спальню фараона. Снофру лежал на спине, устремив взгляд в окно, задрапированное плотной тканью, в щелочку, между складками льна, пробивался первый робкий лучик пробуждающегося солнца.