В огонь и в воду

Около этого времени, когда дурные слухи более и более распространялись по провинции, из замков в хижины, граф Гедеон, верхом на любимом коне, выехал раз ночью из замка Монтестрюк.

Небо было весь день мрачно. К вечеру поднялся сильный ветер и разорвал густые тучи; между ними засветились звезды, то угасая, то опять показываясь. В дремучем лесу стонала буря; все покрыто было густой темнотой, которую вдруг прорезывал то там, то сям бледный луч тонкого, как стальной клинок, месяца, несшегося, казалось, в тучах каким то безумным бегом. Собаки выли в поле и своим воем еще усиливали тоскливое настроение всей природы.

Граф Гедеон, подъехавши к наружным воротам замка, кликнул часового, который стоял, скрестив руки на старинной пищали, и велел опустить мост. Зеленая вода стояла неподвижно во рву, в тени высоких стен. На досках моста раздался стук от копыт коня, который нетерпеливо прыгал и грыз удила: потом цепи опять завизжали в пазах и граф Гедеон очутился за рвом.

За ним молчаливо ехали рядом два всадника. Концы их длинных рапир стучали о железные стремена. Они, как и сам граф, были закутаны в длинные плащи, а на головах у них были широкие серые шляпы, времен покойного короля Людовика XIII. Как только граф Гедеон проехал сырой откос, отделявший ров от торной дороги, он смело пустился в галоп и оба спутника за ним. Ничего не видно было между обрывами дороги, по которым сплошь рос густой кустарник, и испуганные лошади только фыркали. Скоро они прискакали к долине, которая открывалась, как блюдо, в конце дороги; тут стало немного светлее. Низкие, покрытые соломой домики, показались смутно между деревьями. Тишину нарушал только шум ветра в листьях. Даже собаки совсем замолкли.

При начале дороги, тянувшейся желтою лентой в темную долину. граф удержал свою лошадь и обернулся на седле. На полупрозрачном небе смутно рисовались стены, куртины и башни Монтестрюка. На одном углу замка ему показался свет, будто звезда на невидимой нитке.

– Посмотри, Франц…. Что это такое? – сказал он одному из всадников, которые тоже остановились за ним неподвижно.

Франц посмотрел и отвечал с лотарингским акцентом.

– Это месяц отражается на стекле.

– Да, в окне у графини. Когда я уезжал, она сидела еще со своими женщинами!..

Граф вздохнул. Еще раз он окинул замок долгим взглядом и, дав шпоры коню, пустил его во весь карьер, как человек, который не хочет дать себе время подумать.