Моя нечаянная радость

К тому же мы влюблены друг в друга. Да и возраст уже вполне созрел. – Он сделал еще глоток вина и улыбнулся ей. – Так что говори «да», и завтра пойдем в ЗАГС, подадим заявление.

– Я подумаю, – улыбнулась в ответ Майя.

– Да, что тут думать, – махнул рукой он. – Надо жениться, и все. Свадьбу сделаем скромную, пригласим только родственников и близких друзей, человек на тридцать-сорок. Посидим в ресторане, отметим. Без мещанства дешевого и кукол на капоте.

Она так и не ответила немедленным согласием, но на третий или четвертый раз настойчивых и аргументированных уговоров все-таки приняла предложение, подумав: а что, на самом деле, вполне подходим друг другу и, действительно, возраст.

И снова в ее жизни закрутился, разгоняясь все больше и больше, маховик подготовки к свадебному торжеству. В этот раз свалить все заботы на родителей не получилось, и Майе пришлось лично впрягаться в подготовку к знаковому событию.

И поначалу ей даже понравилось составлять планы, списки нужных дел, продумывать все до мелочей, чувствовать некий душевный подъем от ожидания предстоящего события… Но! В один не прекрасный момент, когда она рассматривала образцы пригласительных открыток, которые разложила перед ней улыбчивая девушка-менеджер, Майя вдруг как прозрела и до конца осознала, что через несколько недель она станет женой Олега.

И это осознание накрыло ее, как пыльным душным мешком!

Почувствовав неожиданную нехватку воздуха, она схватила сумочку и, скомканно извинившись, пролепетав нечто невразумительное, пулей выскочила на улицу и принялась вдыхать-выдыхать, стараясь заглушить волну паники и справиться с удушьем!

Мама дорогая!! Неужели все повторяется!

И знаете, что? Да! Все повторялось, только на этот раз еще в более извращенной форме!

На сей раз Майя была уже постарше и знала-понимала про эту жизнь уже ой как побольше себя прежней.

И как-то очень быстро, почти стремительно из элегантного воспитанного молодого человека Олег Иванцов превратился для нее в занудливого сноба, сосредоточенного только на своей драгоценной особе, жуткого метросексуала, как теперь принято это пафосно называть, а попросту: шмуточника выпендрежного, придирчиво-требовательного до отвращения к модным тенденциям во всех мелочах и деталях. До ее отвращения.