Спутники Марены

Не смотри на меня, госпожа, чьи глаза бездонны, словно пересохшие колодцы в пустыне! Я узнал тебя, но буду молчать и не произнесу вслух имени, коли так угодно тебе. Только забудь обо мне, не приблизься, не заметь!

Барек сам не замечал, что пытается отодвинуться как можно дальше от страшной спутницы. Вроде старался лежать неподвижно, но глупое тело вздрагивало и корчилось, и вот уже остался в стороне скомканный плащ, если не приглядываться, то может показаться, что под ним кто-то спит.

Али еще раз дернулся и покатился по траве на дно оврага.

Место для ночевки именно благодаря этому оврагу и выбрали. Не залезть врагу по крутому склону – сама природа путников с одного края охраняет. Трава от ночной росы скользкая. Бесшумно скатился Али на дно, а там потихоньку, пока не заметили, за кусты отполз. Поднялся на ноги, и помоги, о Аллах, правоверному!

Ночь выдалась безлунная. Али даже пожалел о проклятых белесых деревьях, их хотя бы можно было различить в темноте. Тут росли другие – тонкие, темные, корявые.

Под ногами зачавкало. Что за несчастная земля, где человек не может позволить себе ходить в приятных ноге, удобных и легких туфлях без задников! Из-под ступни что-то выскользнуло, зашипело разгневанно. Вай мэ! Зря единственный сын Джаффара-ад-Дин порицает крепкие надежные сапоги!

Но что случилось? Разве может земля дрожать, словно костный мозг, и засасывать ноги идущего? Неужели… О горе!

Дикие жители севера не знают ужаса пустынь, но враг всякой жизни бросил на их земли болота.

Так же, как зыбучие пески, подстерегает неосторожного путника готовая поглотить его трясина. Так же, как и пустыню, пересечь болото может только человек знающий…

Али в страхе затоптался на месте, пытаясь развернуться. Ох! Вязкая жижа обхватила ноги по колено. Барек чуть не упал. Что делать? Кричать, звать на помощь? Кто услышит? Кому придет в голову ночью бегать по болоту?

Чмак! Будто бурдюк с простоквашей бросили. Снова чмак, уже ближе. Показалось или нет, что тот большой холмик прежде торчал у кривого дерева? И был вроде поменьше, и два бледно-голубых огонька на нем точно не горели…

Волк завыл.

Здоровенный зверь сидел на кочке неподалеку. Шкура его была бела, как благородное серебро, такого легко разглядеть в темноте. Вскинув морду к небесам, зверь снова завыл.

– Он мо-о-ой! У-у-ухо-о-оди!

Можно ли в волчьем вое услышать слова? Что только не покажется насмерть перепуганному человеку…

Мнимый холмик грозно раздулся.