Спутники Марены

Помнит он только горящие беззащитные деревья, зверей и птиц, согнанных с привычных мест, детенышей, без родителей оставшихся, ягодники вытоптанные, воду, кровью замутненную. Возненавидел Лес людей, начали люди Леса бояться. В ночь последнего летнего полнолуния на празднике у Бора редко теперь человека встретишь.

Но все же через чащу людям ходить надо. Обозу купеческому, если остров огибать, путь вдвое длиннее выйдет. Раньше от одного города к другому наезженные тракты сквозь дебри вели, но за годы войны они частью заброшены были, заросли, частью самими же смоленами разрушены, чтобы враг не подобрался.

Вольга провожал обозы через лес. Договаривался со зверями и нежитью, распознавал ловушки хищных тварей, выводил подопечных на верные тропы. И следил, чтобы люди Лес не обижали.

Тинггард, Хофенштадт, Воеславль… Начало пути, конец дороги. Купец отсчитает монеты, стараясь не давать серебра. Сотворит охранительный знак или перекрестится вслед уходящему проводнику, плюнет: «Тьфу, нежить!». И снова корчма на задворках, где никому ни до кого нет дела, где можно расплачиваться заработанными деньгами и ждать следующего тороватого, чтобы вести его куда скажет.

Убеждать себя, что нужен людям так же, как Сер своей новой стае – собранным по лесу, отчаявшимся, растерянным, потерявшим своих одиночкам. Заставлять себя не вскидываться, прислушиваясь, когда кто-нибудь из купцов возьмется на привале рассказывать спутникам последние сплетни из столицы Империи Лагейры, о новой императрице Бертильде Ольгейрдоттир или потчевать собравшихся байками о предводителе нежити Серебряном Пламени. Только уронить лоб в ладонь, опустить голову так, чтобы упавшие волосы закрыли по-прежнему молодое, не изменившееся за шестнадцать лет лицо.

Может быть, и не было нужды так торопиться, гнать по дороге, потом под брань разгневанного стражника протискиваться в узкую щель между створок закрывающихся ворот? Заночевал бы в поле, не в первый раз. Но что сделано, того не воротишь, обратно за городские стены не попросишься.

Здравствуй, город Тинггард.

По правую руку грязный приземистый домишко. Над входом, тускло освещенным горящим в плошках маслом, привешены щербатая кружка и клок сена. Трактир, привратный постоялый двор. Задержаться здесь или поискать в незнакомом городе что-нибудь более достойное? Пакостное место. За версту несет опасностью. Но пока сыщешь другое пристанище… Уже темнеет, а после захода солнца вряд ли кто откроет дверь незнакомцу.