Своя цена

Димыч присмотрелся внимательно, отметив не без удовольствия совершенно невероятную длину ног, и обнаружил-таки узкую полоску темной ткани. Едва прикрывающую верхнюю часть бедра.

Девяткин поднял на него вопросительный взгляд, но Димыч даже не сразу вспомнил, зачем пришел. Стоял столбом и смотрел на необыкновенную свидетельницу с восторгом девятиклассника. Потом уселся за пустой соседний стол, разом забыв о своих решительных планах.

Девяткин покосился на него, но ничего не сказал. Вернулся к прерванному разговору.

– Марина Александровна, расскажите все же поподробнее, какое настроение было у вашей подруги в последние дни? Вы с ней часто виделись?

– Не очень часто, – русалка-Марина медленным, тягучим движением убрала прядь волос за спину и покосилась на капитана Захарова. – Некогда особенно встречаться. Работа, личная жизнь. У Киры еще и ребенок ведь… был. Вернее, ребенок и сейчас есть, это Кира…

Марина испуганно замолчала на полуслове и уставилась на следователя полными слез глазами.

Тот привычным движением, даже со стула не поднимаясь, налил воды из стоящего в углу кулера, поставил стакан перед свидетельницей.

– То есть, виделись вы с подругой редко, правильно я понял? И о ее настроении в последние дни ничего рассказать не можете?

– Почему это не могу? – как будто даже обиделась Марина. – Как раз про последние дни я очень даже в курсе. Она замуж собиралась. Свадьба через две недели должна была быть. Мы с ней об этом много говорили. И настроение у Киры было очень хорошее.

Димыч вспомнил свою недавнюю свадьбу и многозначительно хмыкнул. Они-то с будущей женой помирились как раз накануне. А до этого месяц друг друга видеть не могли.

Свидетельница, как видно, приняла это хмыканье на собственный счет, потому что принялась вдруг с жаром доказывать свою правоту:

– Да Киру прямо не узнать было в последнее время. Она помолодела даже. У нее же это первая свадьба. Раньше все как-то не складывалось.

– Почему? – спросил Девяткин с интересом.

Свидетельница опять споткнулась, словно услышала что-то, совершенно выбивающееся из ее системы жизненных координат. Может, не предполагала встретить в милиции такой заинтересованности в личной жизни погибшей подруги. А может, и сама только что впервые задумалась о причинах ее одиночества.

– Не знаю, – сказала она наконец растерянно. – Вроде и симпатичная, и неглупая. Характер покладистый, со всеми могла общий язык найти.