Алая тигрица

С тех пор как Морганья взошла на трон, бо?льшая часть севера Кирилии перешла под ее контроль. Из газетных обрывков и разорванных афиш, которые они находили в заброшенных деревнях, Рамсон и Ана узнали об имперской инквизиции, о развернувшейся охоте на тех, кто был как-то связан с торговлей аффинитами. Это движение во главе со слепо преданными императрице аффинитами стало играть значительную роль в режиме Морганьи.

Юг, однако, оставался свободным от усиливающейся хватки ее власти. Включая порт Голдвотер.

По словам Аны, Красные плащи основали там свою базу, которая оставалась одним из последних убежищ как для аффинитов, так и для не-аффинитов. Именно туда Ана и направилась, чтобы начать освободительное движение, объединившись с Красными плащами.

И именно там Рамсон начал задумываться о том, что после того, как все это закончится, он мог бы снова побороться за какое-то подобие жизни для себя. Когда-то он был капитаном порта и под руководством своего бывшего хозяина Аларика Керлана построил город, где процветали торговля, преступность и подпольные группировки, но это место он мечтал когда-нибудь назвать своим домом.

Он не сказал Ане, куда конкретно собирается этим вечером, потому что это не было задание, конкретно касающееся ее – их – миссии. Рамсон почувствовал безмолвный зов этого места, как только ступил в Ново-Минск, призрачное притяжение связи, которую ему так до сих пор и не удалось разорвать.

Он пришел, чтобы лично выяснить, что случилось с Алариком Керланом и Орденом Ландыша.

Чтобы раз и навсегда попрощаться со своим прошлым, превратившимся в руины, а затем отправиться в новый путь.

Его недавно заточенный мизерикорд резко перестал постукивать по бедру, стоило Рамсону завернуть за угол и замедлить шаг. Он осознал, как вдруг рад острому ножу на своем поясе.

Поместье Керлана, наполовину занесенное снегом, одиноко стояло посреди заснеженной улицы, его потрепанные золотые ворота были широко распахнуты.

Исчезли ряды охранников в ливреях; исчезли лампы из алмазного стекла, отбрасывавшие ореолы света на пышные лужайки; потухли ярко освещенные окна, горящие в самые темные ночи.

Рамсон коснулся рукой, облаченной в кожаную перчатку, сломанных ворот и заколебался.

Даже сейчас вид поместья Керлана вызывал в нем водоворот эмоций. Он познал здесь боль – так много боли, выжженной на его плоти в форме клейма Ордена Ландыша.