Чертова любовь, или В топку классиков

Москва, сентябрь, 2010

Кто же знал, что так скоро и в таких масштабах после этого разговора мне будет предоставлено столько возможностей для ее потери, иногда даже против моей воли. Ну, все по порядку, начну с комнаты 1701 и с девятнадцати лет.

Из моего семнадцатиэтажного окна видно Выхинский рынок, железную дорогу, МКАД, жилые дома. Но лучше всего с моего семнадцатого этажа видно закаты. Они здесь чаще всего розовые – такие закаты дарят нашим желтым старческим обоям надежду.

Я ловлю солнце на своем втором этаже нашей двухъярусной кровати до последнего блика на моем фланелевом носке с сердечками.

Солнце померкло, стало слишком темно, придется стягивать носки, чтобы спуститься вниз, они у меня для спанья.

Я спрыгиваю неуклюже с верхней железной ступеньки, пропуская нижнюю, чтобы не наступить на покрывало соседки. Ей такое не понравится.

От моего прыжка кровать лениво поскрипывает, в комнате тихо, из коридора тянет пельменями, интересно, не позовет ли меня Олеся на ужин – гречка с солеными огурцами ее бабушки.

Под кроватью нахожу свои тапки и случайно пинаю пазл, который я по дурости подарила соседке на ее первый день рождения, а она даже не пыталась притворяться, что ей интересно его собирать.

Обхожу холодильник и мусорное ведро – опять заполнилось, чья очередь выносить? И толкаю наконец-то выключатель, включатель в моем случае.

Зажигается свет, обои снова теряют надежду и снова уходят в тускло-желтую депрессию. Меня радует только мой уголок – подарок папы и его коллеги-плотника.

Плотника-мечтателя, потому что все элементы он сделал без ручек, чтобы я училась открывать ящики силой знаний, полученных в московском универе.

У меня есть свой шкаф для одежды, рабочий стол, полки для книг над столом и шкаф для кастрюлек и продуктов. Шкафы узкие и высокие. Когда не так сильно пахнет пельменями в коридоре, можно почувствовать запах дерева.

За счет этого уголка я официально объявила свою сепарацию от соседок-старшекурсниц и больше не дарю подарки им на день рождения – может, только тортик иногда.

Сепарация проходила восторженно-трагически, особенно когда я доставала свои вещи с нижней полки общего старого фанерного шкафа, провозглашая конец унижений: вещи оттуда все время вываливались на пол, их то прижимали дверьми, то подталкивали ногой обратно. Ногой в тапке, а не в носках с сердечками.

Для окончательного провозглашения независимости я наклеила над столом постер с океаном и солнцем над ним.