Мой любимый киллер

Где этот тип отсиживался, я не знала, скорее всего он избрал в качестве наблюдательного пункта соседний подъезд, но, если он собирается продолжить наблюдение, ему придется покинуть свое укрытие, и, с полчаса поплутав между сараями и прочими ветхими сооружениями, в большом количестве имевшимися на моем участке, прошмыгнув в пару проходных дворов и заставив, как видно, изрядно поволноваться новоявленного следопыта, я смогла его засечь: он очень неловко выскочил из-за угла, минуту назад потеряв меня в проходном подъезде, и мы, что называется, столкнулись нос к носу.

Он растерянно отпрянул и исчез за углом, но я успела его разглядеть.

Дальше было проще. Блуждая от подъезда к подъезду и используя кое-какие незатейливые приемы, я смогла еще трижды увидеть кожаную куртку вкупе с ее хозяином.

– Не очень ты ловок, – к концу своего похода заметила я, вновь углядев парня возле кустов боярышника. Боярышник рос в нескольких метрах от здания почты, и, если парень там засядет, он без труда сможет контролировать вход.

Очень разумно, по-моему. «Старайся», – мысленно посоветовала я, хлопнула тяжелой дверью и оказалась в крохотном коридоре, или попросту «предбаннике». Отсюда вели две двери, одна на почту, другая в отдел доставки. Я подошла к той, что слева, и нажала кнопку звонка.

Дверь открыла Люда Черняховская, как всегда заспанная и несчастная.

– Ты сегодня поздно, – сказала она лениво.

– Ага, – ответила я, проходя к столу в глубине комнаты.

К счастью, кроме меня и Людки, в отделе доставки никого не было, а Людка разговаривать не любит, она вообще малость заторможенная.

Это обстоятельство позволило мне всецело сосредоточиться на мыслях о парне в коричневой кожанке.

«Они меня нашли, – с тоской подумала я, но верить в это, то есть по-настоящему верить, не хотелось. – Интересно, зачем я им понадобилась через два-то года? Опять срываться в бега? А вдруг мне только показалось, вдруг я сама себя пугаю?»

Как же, показалось… И все-таки в тот день в бега я не сорвалась, а, закончив работу, отправилась домой.

Ни возле почты, ни по дороге, ни около своего дома парня я больше не увидела. Сие давало робкую надежду на то, что я испугалась зря и окружающему миру по-прежнему нет до меня никакого дела.

Эти надежды на следующий день даже окрепли: я долго бегала по участку, а потом пристально вглядывалась из окна почты, силясь что-то разглядеть в кустах боярышника, но засечь парня ни разу не смогла.