Красотка

Красотка

Татьяна Витальевна Устинова

Павел Алексеевич Астахов

Дела судебныеЯ – судья #3

Новый роман из цикла «Дела судебные» от одного из самых известных творческих дуэтов – Татьяны Устиновой и Павла Астахова – рассказывает о красоте и молодости. Стоит ли прибегать к помощи пластической хирургии или каждый уникален именно своей изюминкой, теми самыми морщинками в уголках глаз, огромными щечками, неклассической формой носа – всем тем, что делает человека одним на миллион? Стоит ли удерживать молодость любой ценой или можно стареть красиво? Судья Елена Кузнецова сталкивается с этими вопросами на процессе Элеоноры Сушкиной, которую, как она сама заявляет, изуродовали в известной клинике пластической хирургии.

Но так ли все было на самом деле?..

Татьяна Устинова, Павел Астахов

Красотка

Глава первая

Рыба была раздувшаяся и бугристая. Похожая на изъеденную коррозией глубинную бомбу. Даже во сне я сильно встревожилась: а ну как сейчас рванет?

Но рыба вела себя беспокойно.

Плавники у нее так и ходили, и шевелились губы, похожие на шлепанцы из алой резины. У моей Сашки точно такие же… Не губы, конечно, а шлепанцы!

Я решила, что есть серьезный повод проснуться. Вдруг это красный сигнал подсознания о том, что у дочки проблемы? Тогда негоже матери-кукушке спать, как сурок. Пусть даже мать-сурок, тьфу, кукушка, легла лишь под утро, засидевшись над материалами очередного дела.

Прояснить ситуацию с губами-шлепанцами на месте, во сне, не представлялось возможным: рыба артикулировала энергично, но беззвучно.

А допрашивать в качестве свидетеля подсознание и пробовать не стоило. Я – судья, а не психоаналитик.

Усилием воли вынырнула из глубокого сна, и тут же включился звук. Кто-то или что-то протяжно выло.

Я с трудом разлепила веки – и к звуку прибавилась картинка.

Ой, мама, что это?!

Надо мной кривилась и всхлипывала опухшая и перекошенная физиономия с губами, точно в стиле Сашкиной пляжной обуви. Рыба, да и только. Глаз за припухлостями и синяками не было видно.

Однако они, очевидно, имелись, потому что мое пробуждение не осталось незамеченным. Физиономия перестала неинформативно всхлипывать и относительно внятно провыла:

– Ле-е-енка! Памахиии!

Я еще успела подумать, что плаксивому чудищу очень не повезло. К такой-то наружности да и дефекты речи! А потом в мозгу у меня строго стукнул молоточек, и все встало на свои места.

Первое, меня назвали по имени.

Второе, слезно просили помочь.