Тени утренней росы

Он стоит, поджидая меня, прямо посреди площади, и нет никакой возможности избежать нежелательного знакомства. Боже, ну почему я такая дикая? Почему не могу просто подойти и поздороваться с человеком?

Глаза его скрыты стеклами солнцезащитных очков. Черные волосы, отросшие почти до плеч, перетянуты на лбу кожаным ремешком, как у индейца.

– Говорите по-английски? – спрашивает он. Тоже, разумеется, по-английски.

– Да, – отвечаю я после мучительных колебаний. – Немного.

– Немного? – Его одобрительная усмешка почему-то вызывает у меня негодование.

 – Хорошее начало. Обычно люди говорят слишком много и этим все портят.

Тембр его голоса завораживает. Баритон с легкой болезненной хрипотцой. Перекупался, что ли?

– Вы ходили к фонтану? – интересуется он, разглядывая меня сквозь темные стекла очков. Это страшно бесит, ослабляя мою решимость сохранить инкогнито. – Вам понравилось? Там сверху выбит знаменитый византийский палиндром[1 - Палиндром (перевертень) – слово, фраза или стих, одинаково читающиеся слева направо и справа налево, например, «кабак».

], вы заметили? Знаете, что он означает?

– Что?

– Смой все грехи, не только грязь с лица.

Образованный, да? Что ж, примем к сведению. Уже у самых ворот он замедляет шаг и неожиданно спрашивает:

– Вы православная?

– А какое это имеет значение?

– Для православных вход в монастырь бесплатный. Конечно, это не так важно, но вы приходите каждый день…

Одарив меня странной улыбкой, лукавой и застенчивой одновременно, он поворачивается к привратнику и, к моему безграничному изумлению, начинает говорить с ним по-гречески.

Бегло, без запинки, как на родном языке. Тот смотрит на меня, кивает, задает какой-то вопрос. Вопрос, ответ – обычное дело, вот только я не понимаю ни слова.

– Можете приходить в любое время, – объявляет мой спутник, завершив переговоры. – Вас пропустят без билета.

– Вас тоже пропускают без билета?

– Да, но по другой причине.

Пытается заинтриговать? Вряд ли.

Несмотря на первоначальную неловкость и даже панику, вызванную его бесцеремонным вторжением в мой микрокосм, я все же признаю, что давно не встречала человека, которому удавалось бы держаться так раскованно, абсолютно естественно, без всякой фальши.

– А вы, наверное, католик?

Опять эта улыбка, похожая на молчаливые извинения. Снимет он, наконец, свои очки или нет?

– Католик? Не знаю. Боюсь, со временем я перестал чувствовать разницу.