Опасная ложь

– Ах ты сучка, – рычит он, а у меня в горле бьется паника, но не потому что я испугалась Леву, а из-за того, что спектакль начинает затягиваться, а тот, ради кого затевалось представление, не торопится меня выручать.

И я опять нарушаю запрет, бросая испуганный взгляд на «объект». Выясняется, что он с интересом наблюдает за разворачивающейся картиной, насмешливо заломив бровь.

Лева сыплет угрозами, а я снова, будто попав под гипноз, не могу оторвать взгляд от лица Баженова. Словно в замедленной съемке вижу, как он кивает своим охранникам за соседним столом, после чего один из них встает и уверенным шагом идет к нам.

Еще спустя мгновение Леву силой оттаскивает от меня двухметровый бугай, и уводит куда-то по направлению к выходу из ресторана.

Я обхватываю себя руками, перевожу дыхание, и снова смотрю на Баженова, который склонив голову набок, продолжает наблюдать за мной.

«Только не вздумай подходить к нему. Если в течение пяти секунд он сам не встанет и не подойдет, уходи оттуда.

Я слышу голос Жанны, но смысл слов не доходит до меня. Я смотрю в глаза своему врагу, и не могу отвести взгляд, будто если сделаю это первой, то проиграю.

«Алена, уходи оттуда. Сейчас же. Уходи!»

Секунды тянутся мучительно долго, и продолжать стоять неподвижно посреди зала дальше кажется уже совершенно нелепым. Не разрывая зрительного контакта, я иду в сторону стола Баженова.

«Стой! Куда пошла?! Разворачивайся! – цедит стальной голос Жанны в наушнике. – Дурная! Он должен сам стать инициатором знакомства!»

Но я и не думаю останавливаться. Однако дойти до нужного стола мне не дает второй вышибала, оставшийся за столиком. Он встает и преграждает мне путь, но ненадолго.

– Пропусти, – приказывает мой «объект», и громила послушно отходит в сторону.

Его голос низкий, с хрипотцой, от которого по венам несутся ледяные вибрации. Голос убийцы.

Замираю в шаге от его стола.

– Благодарю вас за помощь, – произношу внезапно севшим голосом, разглядывая его, и чувствуя, как трясутся поджилки.

Не от страха. От ненависти. Я очень хорошо помню его. Даже помню его смех. Такой бархатный, заразительный, уютный. Когда-то очень давно он казался мне добрым и красивым, но сейчас в воспоминании звучит зловеще. Смех предателя. Смех убийцы.

Баженов будто совсем не изменился с тех пор.