Династия проклятых. Изумрудный дракон

Я невольно сжал кулаки и ощетинился, остановился и прищурился, вглядываясь в его образ. Друг хищно ухмыльнулся, когда поравнялся со мной у края лестницы. Я мельком заметил, что на его камзоле застыли свежие бордовые капли, до боли напоминающие брызги крови тех, кого иногда пытают в этом месте палачи. От догадки, которая осенила мое сознание, от дикости этой безумной мысли меня бросило в жар. Хакон с отвращением взглянул на трэлла принцессы и перевел взгляд на меня. Посмотрел прямо в мои глаза, выворачивая душу наизнанку своей холодной ненавистью, и с улыбкой произнес:

– Ничуть не удивлен, что моя дорогая супруга отправила трэлла именно за тобой, друг мой верный, – сделал он акцент на последнем слове, слегка задел меня плечом и скрылся в коридоре первого этажа за поворотом.

Дракончик тем временем яро подталкивал меня вниз, и я в спешке спустился в темницы дворца. В те злачные места, где обычно пытают неверных нашего королевства, где испустило дух немало кармазинов-предателей. Пропитанные болью и кровью помещения, где моей принцессе не было место! Страшные картинки всплыли в моей голове.

Пахнуло сыростью и грязью, загремели цепи. Я посмотрел на камеры, в которых бесновались заключенные, а трэлл Астрид, несмотря ни на что, продолжал вести меня вперед отчаянно и на пределе мерцающих сил. Я остановился посреди коридора темницы, пытаясь собраться с духом – нельзя показать Астрид свой страх! Но протяжный женский стон заставил мою кожу покрыться позорными мурашками и броситься вперед на отчаянный, страшный, гортанный звук.

Я замер у одной из камер и неуверенной походной вошел в пропахшее сыростью помещение. Содрогнулся всем телом от увиденного!

На высоком столбе, на котором часто пытали неверных, распятая по рукам и ногам, висела моя Астрид! МОЯ! Женщина, которую я боготворил и любил больше жизни!

Я даже не сразу ее узнал! Кисти рук, будто отломанные, безжизненно нависали над опущенной головой девушки, лицо которой полностью закрывала копна спутанных волос.

Весь живот, начиная от груди, был исполосован плетью до глубоких ран. По тонким, разведенным в стороны ногам, стекали капли, просачивались через оковы и наполняли собой бордовую лужу. Ужасающая картина, каких я давно не видел! Только на позорных и прилюдных казнях преступников так жестоко избивали плетью! До крови, до вывернутой наизнанку плоти, до смерти!

Я подбежал к ней и растерялся, понимая, что на ней живого места не осталось.