Реба

Но, та, что за семь – она и токсины лучше выводит, и печень чистит. А анализ на выходе? Всего то три тыщи. Позвоните, конечно, узнайте. А я – да, я врач с 30летним стажем, знаю, что говорю…

Отец Жени был непреклонен. Договорились по четыре с половиной, и нечего тут. По телефону дал внуку четкие инструкции. Не на того напали. Ишь, гиппократы-бизнесмены. Нас не проведешь!

Андрей расплатился и поцеловал Женьку.

–Держись, мам. Восприми все это как испытание воли. Будь сильной.

Ушел. Уехал. Совсем одна. Женя поплелась за медсестрой в палату.

– Телефон отдать. Сумку открыть. Раздеться до трусов.

Жене было абсолютно все равно. И даже не стыдно своих распластавшихся по кровати грудей. Какой-то паренек истыкал всю руку, пытаясь найти вену и поставить катетер. «Практикант,» – вяло думала Женька, – «За четыре с половиной тысячи в день могли бы и не проводить на мне опыты. Ну да, сама заслужила.»

Мысль о том, что сама виновата, посещала впоследствии Женю бесчисленное количество раз.

Капельница не принесла облегчения, но Женя осмотрелась.

Всего в палате было две кровати. Одну теперь занимало тело Жеки с торчащими из него трубками, а на второй с любопытством глазела на Женьку какая-то тетка неопределенного возраста.

– Да, не холодно, и не душно. А скоро дети приедут. Но, я не знаю, я их боюсь. Твари, телефон мой отобрали и сломали. Ты кто? Я вот тут ненадолго. Тут не холодно, и не душно.

Зашла медсестра, зыркнула на тетку и пожала плечами, глядя на Женю.

–Не слушайте ее.

Алкашка она.

«А я-то кто? Она самая и есть», – пронеслось в голове женщины. Говорить не хотелось, да и не было сил.

Гудение тетки раздражало. Не усыпляло. Было душно. Не холодно, но душно. Окна открывать нельзя. Женя лежала и пыталась думать. Хотя бы небольшой план составить. Минимальный. На день. Смешно. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Позвали есть. На кухне сидело человек десять мужчин. Ну как мужчин – опухших, корявых, хромающих и вонючих получеловеков. Из женщин – Женя, тетка и медсестра.

Есть не хотелось. Тарелку с каким-то супом Женя брать побоялась – разольет же – сто процентов. Взяла кашу и попросила уйти в палату. Добрая медсестра вроде бы поняла истинный мотив пациентки и разрешила.

День тянулся, как сопля. Тухлая и вонючая. Вечером опять капельница. И из событий – выпускали всех хором курить во двор. Женя забыла дома зажигалку. «Дома». Звучало как «на другой планете». Приходилось у этих вонючих просить огня.