Стиратель миров

Здесь же находилось и процветавшее когда-то поместье Майеров, принадлежавшее ещё деду Мириэль по отцовской линии – Стефану Майеру. После смерти деда управление поместьем и прилегающими угодьями перешло по наследству его сыну, отцу Мириэль. Теперь же она сама чувствовала ответственность за благополучие его обитателей: своей матери, дочери и тех немногочисленных работников, что ещё остались в поместье.

Неужели ей не хотелось бы остаться дома, с дочерью в это утро? Или вчера? Или месяц назад? Боги! Быть возле Элайны – самое большое её желание! Но поместье переживает уже второй неурожайный год, а церковный оброк не уменьшается.

Супруг Мириэль, Тиль Хартман, был хозяином кожевенной мастерской. Он слыл талантливым умельцем и грамотным управленцем. Подмастерья уважали и любили его, заказчики всегда возвращались за новыми изделиями. Дела мастерской стабильно шли в гору, даже когда епископ обложил ремесленников Бамберга удвоенными налогами.

Гром грянул два года назад, когда Ватикан объявил всеобщую мобилизацию в Новый Крестовый поход на сарацин.

А ведь к тому времени уже больше века прошло с возвращения последнего крестоносца. Мать Мириэль всё твердила, что с этим покончено. Ей было видение. Аэрин пророчила светлое будущее без религиозных войн. Но затем что-то пошло не так. Будто враз покинули многострадальную Землю Светлые покровители, сознание людей заполнила непроглядная мгла, и история понеслась по какой-то другой, параллельной линии.

Судя по масштабу развёрнутой военной кампании, на сей раз, Великий понтифик твёрдо намерен одержать победу над мусульманами на Востоке и немногочисленными староверами Севера. А значит, монополия Папской Империи на власть во всём мире неминуема.

Вместе с Тилем на войну забрали и двоих старших сыновей Мириэль – Мартина и Рудольфа. Мобилизовали всё мужское население старше десяти лет.

Но материнское сердце разбилось окончательно, когда Себастьяна, её младшего мальчика, насмерть забили плетьми. Мелкая кража на рынке… Такое не прощалось даже детям.

«Ах, милый Себ… Сейчас тебе было бы девять. Но имбирная лепёшка стоила дороже твоей жизни».

Лишь во время долгого пути на заработки Мириэль разрешала морю скорби выйти из берегов.